РОСТ

В 1466 г. четырнадцатилетним мальчиком поступил Леонардо в ученики мастерской Андреа Верроккио; когда двадцатилетним юношей он вышел из этой мастерской, он был законченным мастером. За годы учения провинциальный подросток превратился в светского красавца, внимательно, по-своему всматривающегося в окружающую его жизнь.

В первые же дни своего пребывания во Флоренции он стал свидетелем острой политической борьбы в еще чуждом ему городе. Несколько наиболее крупных и влиятельных флорентийских граждан решили сменить династию Медичи, устранив бесцветного Пьеро, сына и преемника Козимо. Пьеро и особенно его старший сын Лоренцо, получив сведения о готовящемся восстании, сначала вступили в соглашение с заговорщиками, а затем, собравшись с силами, жестоко расправились с ними. Напряженная борьба властителей Флоренции со своими противниками привлекала внимание всех флорентийцев. В мастерской Верроккио, множеством нитей связанной с семьей Медичи и выполнявшей в это время надгробную плиту Козимо, интерес к событиям был, вероятно, еще более повышенным.

Таков был первый эпизод политической жизни Флоренции, с которым столкнулся юный Леонардо. Из разговоров с окружающими он мог вывести заключение о не слишком большой моральной чистоте семьи Медичи. Он понял, что власть и авторитет династии покоятся на поддержке небольшой, но могущественной клики богатых граждан, что политическое положение в окончательно, казалось бы, успокоенном городе далеко не так прочно, как можно было думать.

Эти события, несомненно, направляли юношу на путь того скептического отношения к политике, которое осталось у него на всю жизнь. Такое отношение тем более могло возникнуть у Леонардо, что. оно сознательно, последовательно и упорно воспитывалось у флорентийских граждан их "отечески любящими" правителями. Особенным мастером Этой воспитательной системы был Лоренцо Медичи, не без основания прозванный современниками "Великолепным".

К осени 1466 г. победа Медичи оказалась окончательной, и работа в мастерской Андреа Верроккио потекла своим чередом.

Леонардо учился, принимал участие в выполнении больших заказов - в первую очередь заказов тех же Медичи, знакомился с городом и его наиболее интересными гражданами.

Флоренция шумна, богата и оживленна. Мало осталось в городе после ожесточенных классовых боев предыдущих десятилетий феодальных дворцов-крепостей с высокими мрачными башнями. Вместо них (и нередко на их месте) выросли дворцы новых хозяев города - солидные и в то же время гармоничные и прекрасные. На площадях появились новые общественные здания, церкви, больницы. Старые здания подновлены, иногда совершенно перестроены. Весь город выглядит молодым и нарядным.

Мастерская Андреа Верроккио, в которой жил Леонардо, часто посещалась художниками, скульпторами, учеными. Все они знали толстого, спокойного Андреа как оригинала, новатора, идущего собственными путями, как художника, всегда недовольного своей работой, ищущего чего-то нового. Здесь собирался весь цвет художников Флоренции, многие из которых были в той или иной мере учениками Андреа.

Сам учитель заражал юношу своей неиссякаемой любознательностью, разносторонностью, интересом к эксперименту, к технике. Но как художник, суховатый и не слишком выразительный, он мало мог дать ему.

Значительно большим должно было быть влияние быстро делавшего карьеру Сандро Боттичелли. Ко времени приезда Леонардо во Флоренцию Боттичелли было двадцать лет, он был полон надежд и энергии и только начинал создавать свои наиболее значительные произведения, отличающиеся жеманностью и несколько преувеличенной экспрессией, что обеспечило этим произведениям успех при дворе Медичи. Леонардо со вниманием следил за работой становящегося все более знаменитым Боттичелли и многому учился у него.

Особенно пленяла его многозначительность всех произведений Боттичелли, какой-то тайный смысл, заключенный в лучших из них. Фигуры Боттичелли не просто сидят, стоят, ходят, хотя бы как фигуры спокойного и трезвого Доменико Гирландайо, - они всем своим телом, своими движениями, своим расположением в картине передают зрителю какое-то особое, сложное настроение. Изысканность, близкая к стилю поэтических творений кружка Лоренцо Медичи, отличает эти произведения. Так же как поэты этого кружка, Боттичелли часто обращается к сюжетам, заимствованным из античных мифов. Недаром самыми прославленными из его картин были "Рождение Венеры" и "Весна", в которых легкие, преувеличенно стройные, обнаженные и полуобнаженные женские фигуры в своих хороводах и легких плясках странно напоминают удлиненные фигуры святых готических соборов. Как Пульчи, один из любимых поэтов "великолепного" Лоренцо, воскрешает в своей поэме "Великан Моргайте" рыцарские поэмы средневековья, так его любимый художник Боттичелли воскрешает в своих картинах образы средневекового изобразительного искусства.

Эти готизирующие, подчеркнуто аристократические черты произведений Боттичелли не привлекают юного Леонардо, но он пытается повторить в своих первых художественных опытах его особую экспрессивность, вкладывая в нее свое, индивидуальное содержание. От этого стремления и, следовательно, до некоторой степени от влияния Сандро Боттичелли, которого он за многое нередко и резко порицал, Леонардо не отделается всю свою жизнь.

Глубоко отличным от страстного, увлекающегося придворного живописца Боттичелли был его ровесник, художник Пьетро Перуджино. Творец многочисленных картин иконного типа, нежных и несколько однообразных, мастер золотистого колорита и один из продолжателей дела Учелло в создании современного пейзажа, Перуджино в личной жизни был рационалистом, материалистом и безбожником. Художник и биограф художников Вазари так характеризует его: "Пьетро был человеком весьма мало религиозным и его никогда нельзя было уверить в бессмертии души. Словами, прекрасно выражавшими его гранитный дух, он упорно отвергал всякий путь добра; он возлагал все надежды только на земаые блага и за деньги сделал бы все, что угодно".

Юный Леонардо, воспитанный в традиционной, может быть, несколько формальной, но все же строгой религиозности дома провинциального нотариуса, столкнулся с логически безупречными, несколько грубыми, но упрямыми и пугающе убедительными доводами материалиста и безбожника Пьетро и был покорен ими. Никогда уже не вернется он позже к наивной вере своих отцов, - трезвый, скептический, разоблачающий голос творца нежнейших мадонн и святых Себастьянов нанес ей первый сокрушающий удар, опыт и наблюдение окончательно разрушат ее. Как художник Пьетро должен был привлекать юного Леонардо горными фонами своих картин, напоминающими родные пейзажи Винчи, как человек он поразил его воображение и, может быть, оказал на его характер серьезное влияние.

Неутомимого экспериментатора Андреа Верроккио, его учеников и друзей занимала проблема, от разрешения которой зависела дальнейшая судьба всей итальянской живописи. Художники Флоренции создали немало первоклассных произведений, пользовались широкой известностью, и все же у них появился сильный конкурент. Любители и знатоки живописи, привыкшие к произведениям, выполненным темперой или фреской, увлекались новой техникой, ввезенной в 1449 г. во Флоренцию нидерландским художником Рогиром ван дер Вейденом, - манерой выполнения небольших картин масляными красками. Краски эти не были совсем неизвестными во Флоренции до этого - в написанном в конце XIV века "Трактате о живописи" Ченнино Ченнини они уже упоминаются, но применялись они редко и особого внимания не привлекали. После же появления нидерландских картин флорентийские художники сразу же берутся за подражание этим, ставшим модными художественным произведениям. Они бьются над секретом состава новых красок, упорно охраняемым нидерландцами, стараются составить новые грунты, новые лаки. Мастерская Верроккио, известного любителя всяческих новинок, стоит в центре этих исканий; участвует в них, наверное, и Леонардо, сохранивший на всю жизнь пристрастие к экспериментированию над красками и вообще над технической стороной живописного творчества.

Так протекли первые два года ученичества Леонардо да Винчи. На третий год в его жизни произошли серьезные перемены. После смерти мачехи Леонардо отец его, сэр Пьеро да Винчи, женился вторично и поселился во Флоренции, где занял видное положение.

Шестнадцатилетний Леонардо, уже вошедший в трудовую жизнь мастерской Верроккио, переехал жить к отцу.

Даже ученик знаменитого художника, связанного выполнением художественных и технических заказов с высшими слоями флорентийского общества, был чужд по своему социальному положению гордым и богатым хозяевам города. Заказывая картину или статую, милостиво беседуя с художником о достоинствах или недостатках того или иного античного памятника, флорентийский патриций смотрел сверху вниз на него, считая художника простым ремесленником, человеком, стоящим на низшей ступени социальной лестницы. К такому отношению привыкли все художники, приучился к нему в мастерской Верроккио и юный Леонардо да Винчи.

Совсем в другую обстановку попал Леонардо, переселившись в дом отца. Цех нотариусов и судей искони принадлежал во Флоренции (да и в других городах Италии) к числу буржуазных, "старших цехов". Правителям Флоренции, выросшим на промышленных, торговых и финансовых спекуляциях, приходилось постоянно заключать контракты и сделки, вести процессы. Судьи и нотариусы, хотя и не участвующие непосредственно в выгодах этих контрактов и процессов, все же до некоторой степени распоряжаются ими; следовательно, с ними надо ладить, их полезно считать (хотя и не вполне равноправными) членами высшего общества, куда художникам ход закрыт.

А Пьеро да Винчи вскоре по приезде во Флоренцию занял первое место среди городских нотариусов, и 1469 г. он получил высшую должность нотариуса республики и затем стал нотариусом ряда крупнейших монастырей и магнатских семей. Сэр Пьеро вращается в высшем флорентийском обществе. Он свой человек во дворце Медичи, он знаком со всеми должностными лицами, вершителями судеб цветущего города.

В кругу этих первых лиц города, гордых богатством, политическим положением и утонченной культурой, стал вращаться юный Леонардо, уже успевший усвоить городские манеры и превратившийся из робкого деревенского мальчика в красивого, уверенного в себе юношу. Установившаяся традиция считает портретом Леонардо фигуру архангела в близкой к школе Ворроккио картине "Товий и ангел". Стройный, высокий юноша, почти мальчик, в латах, с лицом исключительной красоты, носящим несколько надменное выражение, - таким юный Леонардо смотрит на нас с этой картины и таким же рисует его описание Вазари.

Не совсем отойдя от круга художников-профессионалов, оставаясь по своей работе связанным с ними, Леонардо не вошел всецело и в круг высшего общества, с которым был связан через отца. Он находился как бы между двух лагерей: между лагерем богатых, самоуверенных и надменных меценатов искусств и наук и лагерем скромных, беспрерывно работающих и нередко бедствующих художников и ученых. Первый лагерь хотя и принимал его как сына богатого, влиятельного, всеми уважаемого нотариуса, как молодого человека исключительной красоты, приобретающего утонченные светские навыки, но все же склонен был смотреть на него как на чужака: ведь Леонардо - "внебрачный" сын, а самое главное - Леонардо всего-навсего художник.

Но и художники, товарищи Леонардо по мастерской, относились к нему без дружеского участия: молодой человек, живущий в богатом родительском доме, вращающийся в высшем обществе, роскошно одетый, не мог быть близким товарищем бедных учеников цеха художников.

Так создавалось у Леонардо, впечатлительного и самолюбивого юноши, чувство одиночества и отчужденности от общественной среды, рождалось стремление замкнуться в себе со своими мыслями, наблюдениями, выдвигать в каждом творческом акте, в каждой работе на первое место свою индивидуальность.

В 1469 г., как раз в год переезда Пьеро да Винчи во Флоренцию, в городе произошло немаловажное политическое изменение - умер неофициальный повелитель болезненный Пьеро Медичи, и власть перешла к его сыну Лоренцо.

Еще при жизни слабого и больного отца Лоренцо играет руководящую роль во флорентийской политике, после же его смерти он становится полностью вождем и хозяином города. Лоренцо Великолепный, один из интереснейших людей Возрождения, был на три года старше Леонардо. Некрасивый, болезненный и физически слабый, Лоренцо обладал колоссальной энергией, находившей применение не в военных подвигах или политических реформах, а в отчаянных (и по существу безнадежных) попытках задержать неумолимо наступающий на Флоренцию и на всю Италию кризис.

Уже в первые годы правления Лоренцо Этот кризис становился все более неизбежным: падало экономическое первенство Флоренции, разлагался со выкованный в десятилетиях борьбы социальный порядок, беспрерывно угрожали иноземные завоеватели, войны, восстания.

Но Лоренцо Медичи не сдавался. Он опутал Италию тонкой сетью тайных и явных дипломатических соглашений, заключал и расторгал оборонительные и наступательные союзы. Не щадя ни трудов, ни своего самолюбия, он ездил к властителям других итальянских городов-государств, к своим друзьям или врагам, убеждал, льстил, угрожал, и ему удалось сколотить систему политического равновесия в Италии, создавшую обманчивое впечатление расцвета и благополучия.

Столь же неустойчиво и столь же на вид блестяще было положение внутри Флоренции под властью Лоренцо Великолепного.

Лоренцо и здесь, не имея возможности спасти положение, вывести Флоренцию из-под ударов, нашел паллиативные меры. С невиданной даже в самые мрачные времена средневековья жестокостью он подавил восстания городов Прато и Вольтерры, пытавшихся отложиться от Флоренции, - моря крови, залившие улицы Вольтерры, и бесчеловечное уничтожение сотен людей должны были навсегда отучить граждан Флоренции от революционных мыслей, приучить к покорности и повиновению.

Вольтеррская трагедия окончательно обрисовала образ ее виновника Лоренцо Великолепного, по виду добродушного повелителя и нежнейшего лирического поэта Италии, веселого кутилы и щедрого мецената, показала, что меценатство это было одним из важнейших средств упрочения власти Медичи.

С правлением Лоренцо во Флоренции наступает вечный праздник. Карнавалы оглашают улицы веселыми возгласами, толпы костюмированных устраивают шествия, разыгрывают пантомимы, выполняют военные упражнения (так называемые джостры). На карнавалах и джострах демонстрируются колоссальные богатства правящих кругов, не жалеющих тысячи флоринов, чтобы нацепить на шлем украшение из крупных бриллиантов или на лоб коня звезду из изумрудов. Все поют, смеются, и всюду, как бы задавая тон, звучат веселые, озорные песни, сочиненные самим повелителем города Лоренцо и его ближайшими друзьями. Песни эти говорят о том, что наступили счастливые времена, что на почве новой Флоренции воскресли величие и веселье античности, что надо пользоваться минутой и не беспокоиться о таких скучных делах, как политика, о которой позаботятся добрые повелители.

Как бы эпиграфом ко всему внешне блестящему правлению Лоренцо Медичи может служить припев знаменитой, сочиненной им самим карнавальной песни: "Триумф Вакха и Ариадны", пользовавшейся большой популярностью во Флоренции:

О как молодость прекрасна,
Но мгновенна. Пой же, смейся!
Счастлив будь, кто счастья хочет,
И на завтра не надейся.

В колеснице в позах античных статуй стояли полуобнаженные юноши и девушки в коротких туниках и плащах, сверкающих золотом и драгоценными камнями, и распевали стихи, сочиненные щедрым и веселым повелителем Флоренции.
Песни Лоренцо, его карнавалы и джостры должны были заставить забыть и кровавое покорение Вольтерры, и надвигающийся экономический кризис, и грозную политическую обстановку.

Оказали они влияние и на юного Леонардо. Вкус к внешней пышности, презрение к политике, которые постепенно укоренились в характере Леонардо, несомненно возникли под влиянием флорентийской обстановки времен Лоренцо Великолепного.

Живя в богатом доме отца, Леонардо отнюдь не запускал своей работы; он продолжал усиленно заниматься живописью и скульптурой в мастерской Верроккио. Овладев в достаточной мере основами этих искусств, Леонардо включает в круг своих интересов другие вопросы, подсказанные занятиями учителя. Особенно интересуется он математикой. Среди людей, с которыми он общается теперь, мы встречаем имя флорентийского математика, автора ряда учебников арифметики Бенедетто даль Абако (абаком назывался в середине века счетный прибор вроде наших счетов), и значительно более славное имя Паоло Тосканелли, математика, астронома, врача и географа-теоретика, одного из тех ученых, которые явились вдохновителями открытия Америки. В то же время юный Леонардо поддерживал знакомство с уже упомянутым нами Леон-Баттистой Альберти.

Частое общение с крупнейшими учеными и техниками-теоретиками усилило у Леонардо серьезный и творческий интерес к техническим и математическим вопросам. Вопросы Эти занимали молодой ум наравне с живописью и скульптурой, а иногда и вытесняли последние.

Так между заваленной заказами скромной мастерской Верроккио и богатым домом Пьеро да Винчи протекали годы ученичества Леонардо да Винчи. 3а эти годы он познакомился с крупнейшими художниками и учеными и многое взял от них, узнал двор Лоренцо Великолепного и кое-что перенял у него. Он видел, как создавались шедевры Боттичелли, и слышал рассказы о волнах крови, заливших улицы Вольтерры. Он рос и формировался.