Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 00-01-00291а

    О падуанском ученом Джованни Фонтане, получившем образование в Падуанском университете, в нашей науке практически ничего не известно. Исключение составляет одна небольшая заметка в журнале "Иностранная литература" (1984. № 12) о публикации двух зашифрованных рукописных трактатов (рукописи хранятся в Париже и Мюнхене) Джованни Фонтаны. В заметке, написанной на основе рецензии Франко Кардини в журнале "Europeo" рассказывается о трактате Дж. Фонтаны, посвященном человеческой памяти, для управления которой Фонтана создал целую систему приемов и механизмов, поражающих своей современностью и названных Кардини "компьютерами допромышленной эры", а также о втором трактате, тематика которого, как сказано в заметке, позволяет поставить его в один ряд с сочинениями Леонардо. Этот трактат, по содержанию выходящий за рамки своего названия - "Книга о приспособлениях для ведения войны", посвящен не только проектам военных машин; в нем описываются результаты оптических наблюдений, дается чертеж воздушного шара с самопишущим устройством для метеонаблюдений, содержатся проекты изобретений: самодвижущейся кафедры, музыкальных автоматов, фонтанов и даже механического черепа, которым Фонтана пугал монахов. Расшифровка трактатов и их издание с комментариями и вступительными статьями принадлежат Е. и Г.С. Баттисти (1).

    Привлечь внимание к этому интересному падуанскому ученому в год леонардовского юбилея является главной задачей настоящего сообщения. Деятельность Джованни Фонтаны, человека разносторонних интересов и автора многочисленных проектов, отраженных в рисунках, свидетельствует о том, что XV век подготовил почву для творчества Леонардо, что талант его не появился сам по себе, что он не был гением-одиночкой, а был связан с эпохой, в которую творили Л.-Б. Альберти, М. Таккола и др.

    В зарубежной науке о Фонтане писал в конце XIX в. фон С.Й. Ромоки в книге по истории взрывчатых веществ; 7-я глава этой книги посвящена работе Фонтаны, которая позже будет издана под названием "Bellicorum instrumentorum liber" (2). Немного позже вышла и отдельная статья об этой работе (3). Интерес к Фонтане несколько оживился, когда в 30-е годы Л. Торндайк сумел убедительно доказать, что авторство работы "Liber de omnibus rebus naturalibus" принадлежит ему, а не Помпилию Азалию, под чьим именем книга вышла в Венеции в 1544 г. (4) В 70-х годах, возможно в связи с публикациями рукописей о военных машинах Мариано Такколы (1971) и Анонима Гуситских войн (1971) (5), появились статьи о Фонтане, который тоже писал о военных машинах (6).

    Джованни Фонтана родился в Венеции, видимо, в последние десятилетия XIV в. О его жизни и творческих планах, о работах, которые он написал или собирался написать, известно главным образом из его сочинений. Учился Фонтана в Падуанском университете, где изучал свободные искусства и медицину. В 1418-1419 гг. был ректором факультета свободных искусств. В 1421 г. получил степень доктора медицины. Его учителями в Падуе были Паоло Венето (ум. в 1429 г.), видный философ, учившийся в Оксфорде и Париже; возможно, математик Бьяджо Пелакани (ум. в 1416 г.), а математик, астроном и знаток музыки Просдочимо Де Бельдоманди (ум. в 1428 г.) был его другом.

    В 1419-1440 гг. Фонтана работал в Венеции врачом, а после 1438 г. -коммунальным врачом Удине. Из Венеции он выезжал между 1420-1432 гг. в Брешу, чтобы передать известия от венецианского дожа кондотьеру Карманьоле. Выезжал Фонтана и в Болонью, чтобы изучить особую конструкцию алхимической печи (fornax). Бывал также в Риме и на Крите. Умер он после 1454 г.

    Помимо учителей источниками знаний для Фонтаны служили книги из его собственной библиотеки. Одна из них - итальянская рукопись XIV в. с 26 текстами, переведенными Герардо Кремонским или его учениками с арабского; среди них - работы по оптике, алгебре и геометрии, медицинские и астрологические труды арабского происхождения: Аль Кинди ("De quinque essentiis", "De gradibus compositarum medicinarum"), анонимный "Capitulum cognitionis mansionis Lunae"), Табит ибн Курра ("De motu octavae sphaere"), Аль Фараби ("De scientiis"), Ариб ибн Сайд ("Liber anoe"). Вторая рукопись - астрологического содержания (7). В своих сочинениях Фонтана обращается также к работам Герона, Архимеда, Филона, Витрувия, ссылается на мыслителей XIV в. - Джованни де Донди, Иоанна де Линериис, Пьетро д`Абано, Михаила Скота и Альберта Великого. Он знал Птолемея, но полагал, что их было два: один - космограф (его "География" была переведена Андже-ло Скарперия в 1410 г.), другой - автор "Альмагеста". Фонтана читал путешественников - Марко Поло, Никколо Конти, бл. Одорика и др. Словом, он не был человеком senza lettere, как писал о себе Леонардо, и с уважением относился к воспринятому им знанию.

    Сфера интересов Фонтаны очень широкая - от гидравлики до астрологии, от медицины до техники, от механики до мнемотехники.

    Ранние его работы посвящены часам ("De horologio aqueo", 1417 и "Nova compositio horologii", 1418). Он старается связать часы с клепсидрой и часы с зубчатой передачей, описывает функционирование водяных часов. Он сообщает о своем намерении написать о весе, об использовании колес в часах и - шире - об использовании колес вообще, а также о постоянном и вечном движении.

    В третьем раннем трактате "Tractatus de pisce, cane et volucre") Фонтана описывает методы точного измерения времени и движения в пространстве. Он пишет обо всех видах часов (водяных, земляных, воздушных и даже огненных, где время измеряется расходованием свечи или сжиганием масла в лампаде); говорит о возможности создать механические часы, где мерой времени служит движение колес. Его вообще интересует измерение, и он проектирует инструменты для измерения высот и глубин путем бросания камня с высоты или всплытия на поверхность объектов с глубины. Он обсуждает известные ему примеры из древней литературы с Александром Македонским и другими людьми, которым якобы удавалось подниматься в небо и спускаться под воду.

    Изобретения Фонтаны сопровождались иллюзионистскими представлениями, организованными им в Падуе, - фигуры чертей, которые двигались под водой, наполненные химическими веществами, испускали лучи и пугали любопытных монахов. Его обманные artifizi приводили к тому, что даже мудрые люди начинали верить, что он вызывает адские силы.

    Чтобы понять, сколь много вещей его интересовало, достаточно обратиться к его работе "Книга военных орудий" ("Liber bellicorum instrumentorum", между 1420 и 1440 гг.) (8). Название этой работы был дано позже, и оно не отражает ее содержания. Эта книга рисунков, которые сопровождаются подписями и разъяснениями. Подписи частично зашифрованы. На рисунках представлены военные машины для защиты и для осады, разрывные бомбы, зажигательные ракеты, механизированные стреляющие установки, машины для строительных работ (экскаватор с двумя лопастями, подвесная канатная дорога, подъемный кран), машины для поднятия тяжестей и для волочения, трубопроводы, лестницы разных типов, повозки, приводимые в движение зубчатой передачей, фонтаны, аппараты для измерения, толкаемые ракетой, автоматические музыкальные инструменты с гидравлическим или пневматическим управлением, механический орган, колокола, театральные маски, самодвижущиеся куклы-марионетки (ведьма, идущая по лестнице, дьявол), магические светящиеся эффекты, оборудование для акробатики, ключи для блокировки и разблокировки механизмов в движении, замки с алфавитной комбинацией, турбины, работающие от дыма, свечи длительного пользования, контейнер для разных жидкостей, зеркала, игрушки, хирургические инструменты для извлечения из ран гноя или излишка жидкости.

    Работа Фонтаны "Книга обо всех естественных вещах (Liber ae omnibus rebus naturalibus", между 1450 и 1454 гг.) является энциклопедией естествознания. Она состоит из пяти частей, в которых даются сведения по астрономии, метеорологии, географии, минералогии, ботанике и зоологии, о жизни людей; в ней затрагиваются философские вопросы (представления о человеке как микрокосме, идея свободы воли) и астрологические (9).

    Несомненно, многообразие интересов выделяет Фонтану. Но в нем поражает еще и сочетание книжного знания и опыта. Фонтана - ученый; его учитель Паоло Венето - большой знаток схоластической науки, - видимо, передал многое своему ученику. Правда, тот после освоения свободных искусств и естественной философии, преподаваемой на факультете свободных искусств, глубоко изучает медицину и становится врачом. Медицинский факультет Падуанского университета работал в тесном контакте с философами-естественниками с факультета свободных искусств, которые разрабатывали свой метод, основывая его на "осторожном анализе эксперимента" (10). С другой стороны, сама медицина объединяла вокруг себя разные направления естествознания и более других наук была связана с опытом - наблюдением у постели больного и его лечением. Видимо, эти обстоятельства наложили отпечаток на стиль мышления ученого, и отсюда у Фонтаны уважение к опытному знанию. В общем, схоласт он необычный: он принимает эксперимент и доказательством считает то, что доступно проверке опытом.

    К наблюдению Фонтана обращается еще с юности, заинтересовавшись, в частности, тем, как после дождя капли собираются вместе (проверял это при разном наклоне площади мостовой). Его интересовал ураган, случившийся в Венеции 10 августа 1410 г., который он наблюдает и пытается объяснить столкновением разных потоков воздуха (11).

    Проекты Фонтаны рождаются не только из наблюдений и собственных размышлений, но и на основе чтения книг. Проектируя фонтаны, он многое почерпнул из древних книг Герона, Филона, из арабских сочинений, например Аль Кинди. Но он вносил и свое и очень гордился своими изобретениями: "Я, Иоанн Фонтана, изобрел новые фонтаны, частично созданные на основе древних, частично на основе собственного ума; и среди прочих хвалю тот, о котором я размышлял в другом месте в длинной и пространной речи" (12). И далее: "Из фонтанов, может быть, никакой никогда не был изобретен более искусно и не имел более длительного действия, чем этот, - говорит он об одном из фонтанов, - он также (плод) моей фантазии, поскольку я, Джованни Фонтана, всегда получал удовольствие от этих занятий" (13).

    Будучи в Удине, Фонтана проводил в горах опыты оптического характера и в результате сложных и тщательных наблюдений изобрел инструмент для тригонометрических измерений типа секстанта; его он описал в труде, который был утрачен, но сохранился компендий его - "De trigono balistario" (1438-1440). На основе проекта этого инструмента плотник сам построил инструмент. По проектам Фонтаны и, может быть, лично им самим делались разные занимательные вещи (фонарь латерна магика, плоды его фантазий - игрушки и фокусы, которые он демонстрировал на своих иллюзионистских представлениях).

    Но Фонтана не техник-практик, а ученый изобретатель, который, проектируя, обращается и к науке древности, и к схоластической науке. Для него характерно стремление к точным измерениям скорости, расстоянии, времени, и оно, видимо, идет от философов XIV в.; с идеями Николая Орезма, Томаса Брадвардина, Иордана Неморария, прибегавших к математической характеристике (геометрической и числовой) физических явлений, он мог познакомиться через Пелакани. Фонтана проектирует аппараты для точных измерений - в виде птицы, зайца, рыбы, выпускаемых с помощью ракеты в воздух, воду и по земле (14).

    "Истинный любитель науки и знания", как он сам себя называл, он проектирует, часто не имея в виду одну какую-то практическую цель; в ходе проектирования он пытается "изобрести принцип и более тонкую основу для нового вида измерений, никогда не описываемых столь ясно другими" (15), т.е. ищет принцип, который можно использовать для разных целей. Конструируя в Удине инструмент для тригонометрических измерений, он думает и об уточнении измерений широты и долготы Земли. Его проекты часто кажутся оторванными от жизни; порой они сложны - это игра фантазии его постоянно бодрствующего и изобретательного ума (сверкающие епископская митра, на которую невозможно смотреть из-за ее сияния, и епископский посох, самодвижущаяся кафедра, обманные замки (16)). Он выступает в защиту теории против чисто ремесленной практики: "Философы говорят, что надлежит верить ученому. Однако есть некоторые нечестивцы, которые не вкусили из воды источника мудрости, они не желают согласиться с их [философов] высказываниями и столь упрямы, что только себе верят и в своем невежестве полагаются на собственную философию, а не на труды природы, не на искусство эксперимента, не на сочинения ученого, они не могут называться естественными [философами]..." (17)

    Большая ученость Фонтаны, разнообразие, множественность и усложненность его экспериментов, не узкопрактическая их цель отличают падуанского ученого от его современников, скорее техников в своих работах, - М. Такколы, написавшего свои трактаты в 30-40-х годах XV в., Анонима Гуситских войн, чья работа была создана в 70-90 гг. этого же века (18). К нему ближе Л.-Б. Альберти в своих "Ludi mathematici" (ок. 1450 г.) (19) с его измерениями высоты, вычислениями ширины реки, объяснением строения часов, изобретением весов для определения любого веса и прибора для измерения уровня местности, с его умением вычислить Удельный вес тела, с его шагомером, при помощи которого можно определить скорость движения корабля, и др.

    Энциклопедия Фонтаны "Liber de omnibus rebus naturalibus" позволяет ему изложить огромный объем знаний, которыми он обладает. Вычитанные из книг, услышанные от авторитетных людей и увиденные им самим (а на свои наблюдения Фонтана не раз ссылается), они составили новую книгу, которая должна научить людей. И достоверность собранных в этой книге фактов он защищает, давая в конце книги отповедь тем, кто не верит в установленные им факты. Доводы Фонтаны здесь поистине замечательны - это ссылки не столько на авторитет авторов, сколько на возможность собственного наблюдения: "Но есть те, которые не занимались изучением текстов и не путешествовали по миру, они в действительности ленивы, как осел или вол, откормленные в стойле и хлеву. Если кто-то из них захотел бы признать свое невежество, пусть он выйдет один на некоторое время из своего дома и отправится в ближайший округ. И там он наверняка найдет отличия и новшества и в языке, и в обычаях, и в образе жизни, и в телесной форме, и в труде, и в травах, и в птицах и четвероногих по сравнению с собственной местностью; [ему] представится случай не только быть наученным этой новизной, но также и удивиться этому" (20).

    Путешествия для Фонтаны - разновидность опыта и наблюдения. Он прислушивается к рассказам тех, кто плавает, читает воспоминания путешественников, в этом отношении город, где он долго жил, Венеция, с постоянными и далекими плаваниями его купцов, была благодатной землей. Энциклопедия Фонтаны, если судить по тем немногим фрагментам из нее, что опубликованы Э. Баттисти, пронизана чувством удивления перед явлениями естественного мира, осознанием его изменчивости (Фонтана высоко ценит труд Птолемея, но полагает, что земля, ее берега, горы, ущелья во многом изменились с тех времен (21))- Он проявляет интерес к причинам заселения и необитаемости земли, к разнообразию физического облика людей, их пищи, одежды, нравов и законов, религиозных обрядов и ритуалов смерти, к человеческим изобретениям и ремеслам, к плаваниям в восточных водах. Ему свойственно рациональное объяснение событий и обращение к естественным явлениям из истории и из жизни современной ему Италии. Таким образом он объясняет пожар на голубятне во время дождя или действие своеобразного инкубатора, с помощью тепла которого рождаются цыплята (22). Но рациональному объяснению он следует не всегда, о чем будет сказано ниже.

    В энциклопедии Фонтаны несколько раз говорится о неизвестной земле к югу от экватора. В отличие от распространенного представления о двух морях; Океане, омывающем землю, и море, окруженном Средиземноморьем, - Фонтана считал это второе море широким, а Индийское море (океан) - частью его. Он полагал, что Индийский океан был окружен сушей, будучи ограничен на севере Индией, на западе Эфиопией, на востоке и юге неизвестной землей. Он ссылается на космографов - и именно тех, кто "благодаря истинному опыту и путешествиям и более тщательным плаваниям дал более достоверные сведения и открыл на юге за экватором значительную обитаемую часть, не покрытую водой, и многие и славные (famosas) острова" (23). В энциклопедии он упоминает Марко Поло, Никколо Конти и др.

    Земле и ее обитателям посвящена 5-я книга энциклопедии, в четырех остальных помимо астрологических сведений, данных по метрологии, о земле, воде и т.п. говорится о создании мира богом (lib. I, cap. 5), при этом в начале книги ведется спор с теми, кто защищал вечность мира (аверроисты) (lib. I, cap. 1), об ангелах, которые пребывают в 12 знаках зодиака (lib. I, cap. 17-18) и могут влиять на людей (наставлять людей в геомантии, теологии, математических науках, делать их совершенными, богатыми и др.); он верит, что некоторые люди способны вызывать этих духов, не считая это невозможным или вымыслом поэтов. Фонтана говорит, что сам разговаривал с духом, или ангелом, который предстал перед ним visibiliter и отвечал на его вопросы. Он пишет также о земном рае и его реках. Принимает на веру сведения о трехглазых людях, о русалках. Относительно чудесного заявляет, что для Бога нет ничего невозможного (24). Так что изложение его не является строго рациональным.

    Особая область интересов Фонтаны - искусственная память (мнемоническое искусство). Его трактат "Secretum the thesauro experimentorum ymaginationis hominum" (между 1428-1432 гг.) был опубликован вместе с трактатом о военных машинах (25). Он выходит за рамки названия и содержит ряд интересных рисунков (рычаги, фонтаны и др.). Трактат был зашифрован, но ученым удалось его прочитать. Работа не была известна ранее, и ее изучение и сравнение с другими трактатами по мнемонике, видимо, еще предстоит.

    Конечно, легче всего сказать, что интерес к искусству запоминания характеризует Фонтану как средневекового ученого - ведь в середине века мнемоническое искусство процветало, а гуманисты выступили с его критикой (Эразм Роттердамский, например). Но Фонтана проектирует машину для искусственной памяти. Он считает такую память возможной, полезной и необходимой, как книги, письмо и другие подобные вещи. Она делает людей более способными к разного рода спекуляциям. Эта память является ученицей естественной памяти, следует ее законам, но не ограничивается подражанием ей. Искусственный мир образов отражает естественные, но в отличие от естественных искусственные можно комбинировать и манипулировать ими по желанию познающего. И Фонтана предлагает машину для памяти: это устройство, которое имеет постоянную структуру (колеса, спирали, цилиндры на крутящихся колесах) и подвижную, позволяющую изменять комбинации знаков внутри системы; предусматривается также механизм для блокировки посредством ключей подвижных элементов (26). Такое устройство отличалось от машины Раймонда Луллия, имевшей другое назначение; его машина состояла из семи подвижных концентрических кругов с изображением на них в виде букв и геометрических окружностей логических субъектов и предикатов. При вращении кругов можно было получать многочисленные комбинации понятий, отвечающие на разные вопросы (способ изучения любой науки, по Луллию).

    Фонтане принадлежит ряд других работ, о которых он сообщает в своих трудах; они, видимо, утрачены. Это "De speculo medicinae", "Liber de ponderibus", "Liber de aque ductibus", "De labirintis libellus", "De sphaera solida", "Tractatus maior de trigono balistario", "De rotalegis omnium generum", "Tractatus diversorum modorum horologii mixti". Об одной из них стоит упомянуть, так как фрагменты из этой работы встречаются в энциклопедии. Это трактат о перспективе, посвященный Якопо Беллини. Его приписывали Тосканелли, но издатель Фонтаны доказывает авторство последнего (27).

    Разностороннее творчество Фонтаны показывает в новом свете традиционную университетскую науку Италии. Будучи книжной, основанной на комментировании Аристотеля, она допускала опыт, более того, обогащала его достижениями поздней схоластики. Не отступая от приобретенных им книжных знаний, Фонтана соединяет их с признанием эксперимента как метода добывания истины, и книжное знание (идеи парижских и оксфордских схоластов, арабская и античная наука) помогает ученому в его проектировании. Сопоставляя Фонтану с Леонардо да Винчи, можно сказать, что их объединяет разносторонность интересов, признание значения математики и количественного изучения явлений, решение некоторых вопросов гидравлики (опыт Леонардо с закрытым сверху сосудом, в котором горит огонь) и механики (экскаватор), наблюдения над свойствами теплоты и приметами дождя. Но, несомненно, Леонардо талантливее, глубже, последовательнее в новых идеях и проектах; он - целый мир, а Фонтана, Альберти и др. - предвестники этого мира.