Ночью, когда все в доме спали, Джованни вышел, мучимый бессонницей, на двор и сел у крыльца на скамью под навесом виноградных лоз.
Двор был четырехугольный, с колодцем посередине. Ту сторону, которая была за спиной Джованни, занимала стена дома; против него были конюшни; слева каменная ограда с калиткою, выходившею на большую дорогу к Порта Верчеллина, справа - стена маленького сада, и в ней дверца, всегда запиравшаяся на замок, потому что в глубине сада было отдельное здание, куда хозяин не пускал никого, кроме Астро, и где он часто работал в совершенном уединении.
Ночь была тихая, теплая и сырая; душный туман пропитан мутным лунным светом.
В запертую калитку стены, выходившей на большую дорогу, послышался стук.
Ставня одного из нижних окон открылась, высунулся человек и спросил:
- Мона Кассандра?
- Я. Отопри.
Из дома вышел Астро и отпер.
Во двор вступила женщина, одетая в белое платье, казавшееся на луне зеленоватым, как туман.
Сначала они поговорили у калитки; потом прошли мимо Джованни, не заметив его, окутанного черной тенью от выступа крыльца и виноградных лоз.
Девушка присела на невысокий край колодца.
Лицо у нее было странное, равнодушное и неподвижное, как у древних изваяний: низкий лоб, прямые брови, слишком маленький подбородок и глаза прозрачно-желтые, как янтарь. Но больше всего поразили Джованни волосы: сухие, пушистые, легкие, точно обладавшие отдельною жизнью, - как змеи Медузы, окружали они голову черным ореолом, от которого лицо казалось еще бледнее, алые губы - ярче, желтые глаза - прозрачнее.
- Ты, значит, тоже слышал, Астро, о брате Анджело? - сказала девушка.
- Да, мона Кассандра. Говорят, он послан папою для искоренения колдовства и всяких ересей. Как послушаешь, что добрые люди сказывают об отцах-инквизиторах, мороз по коже подирает. Не дай Бог попасть им в лапы! Будьте осторожнее. Предупредите вашу тетку...
- Какая она мне тетка!
- Ну, все равно, эту мону Сидонию, у которой вы живете.
- А ты думаешь, кузнец, что мы ведьмы?
- Ничего я не думаю! Мессер Леонардо подробно объяснил и доказал мне, что колдовства нет и быть не может, по законам природы. Мессер Леонардо все знает и ни во что не верит...
- Ни во что не верит, - повторила мона Кассандра, - в черта не верит? А в Бога?
- Не смейтесь. Он человек праведный.
- Я не смеюсь. А только, знаешь ли, Астро, какие бывают забавные случаи? Мне рассказывали, что у одного великого безбожника отцы-инквизиторы нашли договор с дьяволом, в котором этот человек обязывался отрицать, на основании логики и естественных законов, существование ведьм и силу черта, дабы, избавив слуг сатанинских от преследований Святейшей Инквизиции, тем самым укрепить и умножить царство дьявола на земле. Вот почему говорят: быть колдуном - ересь, а не верить в колдовство - дважды ересь. Смотри же, кузнец, не выдавай учителя, - никому не сказывай, что он не верит в черную магию.
Сначала Зороастро смутился от неожиданности, потом стал возражать, оправдывая Леонардо. Но девушка перебила его:
- А что, как у вас летательная машина? Скоро будет готова? Кузнец махнул рукой.
- Готова, как бы не так! Все сызнова переделывать будем.
- Ах, Астро, Астро! И охота тебе верить вздору! Разве ты не понимаешь, что все эти машины только для отвода глаз? Мессер Леонардо, я полагаю, давно уже летает...
- Как летает?
- Да вот так же, как я.
Он посмотрел на нее в раздумьe.
- Может быть, это вам только снится, мона Кассандра?
- А как же другие видят? Или ты об этом не слышал?
Кузнец в нерешительности почесал у себя за ухом.
- Впрочем, я и забыла, - продолжала она с насмешкою, - вы ведь тут люди ученые, ни в какие чудеса не верите, у вас все механика!
- Ну ее к черту! Вот она мне где, эта механика! - указал кузнец на свой затылок.
Потом, сложив руки с мольбою, воскликнул:
- Мона Кассандра! Вы знаете, я человек верный. Да мне и болтать невыгодно. Того и гляди, брат Анджело самих притянет. Скажите же, сделайте милость, скажите мне все в точности!..
- Что сказать?
- Как вы летаете?
- Вот чего захотел! Ну, нет, - этого я тебе не скажу. Много будешь знать, рано состаришься.
Она помолчала. Потом, заглянув ему прямо в глаза долгим взглядом, прибавила тихо:
- Что тут говорить? Делать надо!
- А что нужно? – спросил он дрогнувшим голосом, немного бледнея.
- Слово знать, и зелье такое есть, чтобы тело мазать.
- У вас есть?
- Есть.
- И слово знаете?
Девушка кивнула головою.
- И полечу?
- Попробуй. Увидишь - это вернее механики!
Единственный глаз кузнеца загорелся огнем безумного желания.
- Мона Кассандра, дайте мне вашего зелья!
Она засмеялась тихим, странным смехом.
- И чудак же ты, Астро! Только что сам называл тайны магии глупыми бреднями, а теперь вдруг поверил...
Астро потупился с унылым, упрямым выражением в лице.
- Я хочу попробовать. Мне ведь все равно - чудом или механикой, только бы лететь! Я больше ждать не могу...
Девушка положила ему руку на плечо.
- Ну, Бог с тобой! Мне тебя жаль. В самом деле, чего доброго, с ума сойдешь, если не полетишь. Уж так и быть, дам я тебе зелья и слово скажу. Только и ты, Астро, сделай то, о чем я тебя попрошу.
- Сделаю, мона Кассандра, сделаю все! Говорите!..
Девушка указала на мокрую черепичную крышу, блестевшую за стеной сада в лунном тумане.
- Пусти меня туда.
Астро нахмурился и покачал головой.
- Нет, нет... Все, что хотите, только не это!
- Почему?
- Я слово дал не пускать никого.
- А сам был?
- Был.
- Что же там такое?
- Да никаких тайн. Право же, мона Кассандра, ничего любопытного: машины, приборы, книги, рукописи, есть и редкие цветы, животные, насекомые - ему путешественники привозят из далеких стран. И еще одно дерево, ядовитое...
- Как ядовитое?..
- Так, для опытов. Он отравил его, изучая действие ядов на растения.
- Прошу тебя, Астро, расскажи мне все, что ты знаешь об этом дереве.
- Да тут и рассказывать нечего. Ранней весною, когда оно было в соку, пробуравил отверстие в стволе до сердцевины и полою, длинною иглою вбрызгивал какую-то жидкость.
- Странные опыты! Какое же это дерево?
- Персиковое.
- Ну, и что же? Плоды налились ядом?
- Нальются, когда созреют.
- И видно, что они отравлены?
- Нет, не видно. Вот почему он и не впускает никого: можно соблазниться красотой плодов, съесть и умереть.
- Ключ у тебя?
- У меня.
- Дай ключ, Астро!
- Что вы, что вы, мона Кассандра! Я поклялся ему...
- Дай ключ! - повторила Кассандра. - Я сделаю так, что ты в эту же ночь полетишь, слышишь, - в эту же ночь! Смотри, вот зелье.
Она вынула из-за пазухи и показала ему стеклянный пузырек, наполненный темною жидкостью, слабо блеснув шей в лунном свете, и, приблизив к нему лицо, прошептала вкрадчиво:
- Чего ты боишься, глупый? Сам же говоришь, что нет никаких тайн. Мы только войдем и посмотрим... Ну же, дай ключ!
- Оставьте меня! - проговорил он. - Я все равно не пущу, и зелья мне вашего не надо. Уйдите!
- Трус! - молвила девушка с презрением. - Ты мог бы и не смеешь знать тайны. Теперь я вижу, что он колдун и обманывает тебя, как ребенка...
Он молчал угрюмо, отвернувшись. Девушка опять подошла к нему:
- Ну, хорошо, Астро, не надо. Я не войду. Только открой дверь и дай посмотреть...
- Не войдете?
- Нет, только открой и покажи.
Он вынул ключ и отпер.
Джованни, тихонько привстав, увидел в глубине маленького сада, окруженного стенами, обыкновенное персиковое дерево. Но в бледном тумане, под мутно-зеленым лунным светом, оно показалось ему зловещим и призрачным.
Стоя у порога, девушка смотрела с жадным любопытством широко открытыми глазами; потом сделала шаг вперед, чтобы войти. Кузнец удержал ее.
Она боролась, скользила между рук, как змея.
Он оттолкнул ее так, что она едва не упала. Но тотчас выпрямилась и посмотрела на него в упор. Бледное, точно мертвое, лицо ее было злобно и страшно: в эту минуту она в самом деле была похожа на ведьму.
Кузнец запер дверь сада и, не прощаясь с моной Кассандрой, вошел в дом.
Она проводила его глазами. Потом быстро прошла мимо Джованни и выскользнула в калитку на большую дорогу к Порта-Верчеллина.
Наступила тишина. Туман еще сгустился. Все исчезало и таяло в нем.
Джованни закрыл глаза. Перед ним встало, как в видении, страшное дерево с тяжелыми каплями на мокрых листьях, с ядовитыми плодами в мутно-зеленом лунном свете - и вспомнились ему слова Писания:
"Заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть.
А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь".