ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

После смерти Галена, в конце II века нашей эры, анатомия вступила в длинный период тринадцати векового застоя и, больше того, регресса.

Католицизм установил господство теологического мировоззрения, основой которого является вера без размышления в догмы церкви. В представлениях о строении тела человека церковь канонизировала традицию искаженного Галена. Только в эпоху позднего средневековья, в XII—XIII веках, в итальянских университетах в Салерно и Болонье, стоявших на путях экономических связей между Западной Европой и магометанским миром, как и во Франции в университетах Монпелье и Парижа, возобновляется интерес к анатомии на основе знакомства с фрагментами сочинений древних авторов, собранных, сведенных в систему и комментированных учеными арабами в Багдаде и Кордове. В XIII—XIV веках в анатомии, как и по всей медицине в западноевропейских университетах, преобладают арабские влияния Аверроэса, Разеса и особенно великого таджикского ученого Ибн-Сины (Авиценна, 980—1038). Эти влияния преобладают и в вышедшем в Болонье в 1316 г. и выдержавшем до 1580 г. 25 издании учебнике анатомии Мондини ди Луцци (1275—1326), по которому изучали анатомию в течение двух столетий вплоть до Везалия и еще в эпоху Везалия. Мондини переписал анатомические сведения из сочинений Галена и из энциклопедии медицинской науки того времени — „Канона" Ибн-Сины и только проиллюстрировал их публичным вскрытием в 1315 г. двух женских трупов. Интересно, что хотя Мондини анатомировал женские трупы, он пишет, придерживаясь Галена, который вскрывал животных, что полость матки состоит из семи клеток, по три с каждой стороны и одной в середине.

Буржуазные апологеты католицизма, вроде Дюэма в его „Этюдах о Леонардо да Винчи" (1906—1913), пытались представить великого итальянца как ученого и мыслителя, целиком принадлежащего средневековью.

Точно так же американец Мак Мэррич (1930) искажает образ великого человека Возрождения, когда представляет его кредо по вопросам общей анатомии и физиологии целиком средневековым и телеологическим, восходящим через арабов к Галену и Аристотелю, находящимся в полной гармонии с учением церкви.

Рис 23. Торжественное вскрытие трупа в эпоху позднего средневековья. Из Fasciculo di Medicina (Венеция, 1493).

Рис 24. Вскрытие трупа учеником Вазари Реальдо Коломбо, Фроиспис книги Р. Коломбо "De re anatomica".

Отголоски таких взглядов на Леонардо да Винчи звучали и в советской литературе о нем. Так, В. Зубов в очерке „Леонардо—ученый" в 1935 г. писал: „Строительство нового на старого материала — вот что отличает науку Леонардо … Отсюда неузнаваемая подчас перелицовка ранее известного и, наоборот, — пятно анахронизма на заново отделываемой поверхности, разногласящее противоречие старого и нового".

Этот взгляд на Леонардо — ученого глубоко ошибочен. Выросший в эпоху филологического и гуманитарного по преимуществу Возрождения, виднейшие представители которого все еще оставались в плену схоластики и аргументировали свои суждения ссылками на древних, особенно Платона, и комментариями авторитетов, Леонардо да Винчи не сделался гуманистом-платоником, не стал идеалистом.

Он был материалистом, так как всегда был связан с практикой жизни через занятия живописью и скульптурой, через свою инженерную деятельность.

Леонардо отрицал значение авторитетов. Он не признавал религиозные критерии, называя католическую церковь „лавочкой обманов", и с пренебрежением говорил о христианских „священных книгах".

„Писатели дают описание глаза; но я нахожу, что он устроен совершенно иначе", — говорит Леонардо да Винчи, всегда сохранявший независимость наблюдения и мышления. В этом сказалась сила новаторского гения, поставившего его высоко над современниками.

В анатомических исследованиях, как и в других областях науки, Леонардо да Винчи явился новатором метода исследования. Этим новаторским в условиях господства галеновской и арабистской схоластики методом исследования было эмпирическое наблюдение объективно и независимо от нашего сознания существующей природы и человека, был научный эксперимент. Можно без преувеличения считать Леонардо да Винчи предшественником Фрэнсиса Бэкона, Галилея, Джордано Бруно в применении экспериментального метода в различных областях науки.

"Все наше познание начинается с ощущений", — писал реалист Леонардо. Поэтому в "Трактате о живописи" он много раз восхваляет человеческий глаз как олицетворение мысли.

"Глаз, называемый оком души, это — главный путь, которым общее чувство может в наибольшем богатстве и великолепии рассматривать бесконечные творения природы".
Или в другом месте:
"Глаз, посредством которого красота вселенной отражается созерцающими, настолько превосходен, что тот, кто допустит его потерю, лишит себя представления обо всех творениях природы, вид которых удовлетворяет душу в человеческой темнице при помощи глаз".

Опыт, практическая проверка результатов исследования, по мнению Леонардо, — единственный критерий научной истины:
"Если ты скажешь, что науки, которые начинаются и кончаются в уме, обладают истиной, с этим нельзя согласиться. Это неверно по многим причинам и прежде всего потому, что в таких умственных рассуждениях не участвует опыт, без которого ничто не может утверждаться с достоверностью".

Высокая оценка опыта как средства познания природы, недоверие к схоластическому книжному знанию заставили Леонардо да Винчи в его стремлении к познанию строения тела человека препарировать трупы.

В средние века церковь не разрешала вскрытие трупов. Булла папы Бонифация VIII в 1300 г. запрещала даже приготовление мацерированных костей скелета. Только в 1238 г. Фридрих II Гогенштауфен разрешил медикам университета в Салерно производить вскрытие трупа один раз в пять лет. До этого времени даже в этом городе Южной Италии, прославившемся своими врачами как „город Гиппократа", где уже в середине IX века существовала медицинская школа — зародыш старейшего университета Европы, анатомия сводилась к перечислению частей тела на основании описания их Галеном и вскрытии домашних животных, обыкновенно свиней. Таковы относящиеся к XI веку салернскне сочинения Anatome porci Кофона Старшего, написанные на 2 1/2 страницах, и анонимное Demonstratio anatomica. Первым, кто вскрыл в судебно-медицинских целях труп отравленного аристократа в Болонье, был знаменитый хирург Гульельмо Салицета, посвятивший анатомии пять глав своего трактата о хирургии, написанного в 1275 г. Интерес к исследованию природы человека, возникший на заре гуманистического движения, уже в XIV веке привел к разрешению публичных вскрытии. В Падуе они, начиная с 1341 г., допускались властями два раза в год, как и в Болонском университете, где еще Моидини производил их украдкой. В Болонье в 1319 г. четверо ученых были осуждены за незаконное вскрытие трупа на дому одного из них — Альберта Болонского. В 1358 г. Большой Совет Венецианской республики специальным декретом разрешил вскрывать один труп раз в год перед врачами и хирургами.

Во Франции первые вскрытия трупов начались в университете в Монпеллье с 1376 г., когда Людовик Анжуйский предоставил возможность хирургам этого университета вскрывать один раз в год труп казненного преступника. Только в 1478 г. стали вскрывать трупы в Парижском университете. В Центральной Европе вскрытия человеческих трупов начались в Пражском университете с 1348 г., в Испании только в середине XVI века (Ковнер, 1897).

Ученые медики позднего средневековья и даже анатомы - современники Леонардо производили редкие церемонии „анатомий" — зрелище, сопровождавшее торжественное чтение профессором текстов Галена и Ибн-Сины. Вскрывал труп служитель.

Андрей Везалий писал об этом в предисловии к своему бессмертному труду (1543), как о нетерпимом обычае, „когда одни производили вскрытие человеческого тела, а другие давали объяснения его частей, с чрезвычайной важностью декламируя с высоты своих кафедр, подобно сорокам, заученное ими из чужих книг, к чему сами они и не притрагивались. Те же, кто производит вскрытие, так искусны в речи, что не могут объяснить результаты вскрытия, а только раздирают то, что надо показывать по предписанию физика, а тот не без чванства, по комментариям разыгрывает знатока дела. Поэтому все преподается превратно; несколько дней тратится на нелепые изыскания, — так что в результате от всего этого беспорядка слушатель получает меньше, чем если бы его обучал мясник на бойне" ("О строении человеческого тела". Том I. Перевод В. Н. Терновского и С. П. Шестакова, 1950).

В отличие от своих современников Леонардо сам вскрывал и препарировал трупы. Он сказал посетившему его во Франции кардиналу Арагонскому, что вскрыл свыше 30 трупов в целях исследования строения и жизни человеческого тела. В этом отношении Леонардо был новатором и опередил Везалия на несколько десятков лет. Только после Везалия анатомы стали лично производить вскрытия трупов для исследования строения тела человека, а не дли иллюстрации текстов Галена. Тек поступал уже ученик Везалия, сменивший его на кафедре Падуанского университета, Реальдо Коломбо.

Для правильной оценки новизны выдвинутого Леонардо метода анатомическая науки важно отметить, что он подчеркивает значение повторных и многократных анатомических наблюдений, требует умения не только видеть анатомические факты, но и обобщать их в синтетическом рисунке.
„И если скажешь, что лучше заниматься анатомией, чем рассматривать подобные рисунки, ты был бы прав, если бы все эти вещи, показываемые в подобных рисунках, можно было наблюдать на одном теле, в котором ты, со своим умом, не увидишь ничего и ни о чем не составишь представления, кроме разве как о нескольких немногих жилах, ради которых я, для правильного и полного понятия о них, произвел рассечение более десяти трупов, разрушая все прочие члены, вплоть до мельчайших частиц уничтожал все мясо, находившееся вокруг этих жил, не заливая их кровью, если не считать незаметного излияния из разрыва волосных сосудов; и одного трупа было недостаточно на такое продолжительное время, так что приходилось работать последовательно над целым рядом их для того, чтобы получить законченное знание; что повторил я дважды, дабы наблюсти различия".

Леонардо да Винчи понимал, что анатом должен иметь глубокую научную подготовку, ясно представлял себе сложность анатомических исследований и высоко ценил этот труд.

„Если ты захочешь сделать эту работу, то тебе, может быть, помешает желудок (тошнота); а если не намешает желудком, то, быть может, помешает страх оставаться ночью вдвоем со страшного вида ободранными и изрезанными трупами; но если и это тебе не помешает, то, может быть, перед тобой не будет хорошего рисунка, который необходим для такой работы; но, может быть, у тебя и будет рисунок, но не будет достаточных знаний перспективы или последовательности геометрических доказательств, или уменья вычислять силу и работу мускулов, или, быть может, у тебя не хватит терпенья и трудолюбия. О том же, были ли у меня все эти качества и все эти данные, пусть скажут мои сто двадцать книг по анатомии, при составлении которых у меня не было недостатка в прилежании, а был только недостаток во времени — vale".

Эмпирический метод исследования не был единственным для Леонардо да Винчи. Изучая природу, он искал общие закономерности явлений. Недаром он писал: „Пойми разумное основание — и тебе не потребуется опыта".

Таким разумным основанием в анатомии была для него механика. Материализм Леонардо был ограниченно механистическим метафизическим материализмом. При этом он исходил из принципа взаимной приспособленности формы и функции, строения органов и их жизненных отправлений.

Однако этот принцип вытекал у него не из идеи причинного развития, а из идеи изначальной целесообразности природы. В этом отношении он оставался сыном своего века.