ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. МЕХАНИКА ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ - ГЛАВА 3. ВЕС И РЫЧАГ. § 7. ЗАКЛЮЧЕHИЕ

Мы рассмотрели наиболее развитой, наиболее важный и, пожалуй, наиболее сложный раздел механики Леонардо — его учение о весах-рычагах, или статику. Мы видели, что этот раздел, занимающий многие сотни страниц в записных книжках и тетрадях Леонардо, довольно четко делится на две, отличные друг от друга части.

Первая носит сугубо теоретический характер и содержит обоснование законов весов- рычага. Начиная с рассмотрения простейшего случая прямолинейного невесомого рычага, Лео- нардо переходит затем к рычагу весомому и коленчатому. Все эти вопросы получили правильные ответы уже в предшествующей Леонардо механике — особенно механике Иордана Неморария, так что найти здесь что-нибудь новое Леонардо не мог. Однако, так же как в динамике, принимая конечные формулировки законов, данные его предшественниками, Леонардо и здесь дает им совершенно иные обоснования, зачастую весьма свежие и интересные.

Каждый из повторяемых законов он многократно проверяет на опыте, конструируя более или менее сложные и остроумные экспериментальные установки, поворачивая во все стороны и рассматривая со всех сторон изучаемый им объект. В результате такого глубокого чуждого всей предыдущей научной традиции подхода, Леонардо наталкивается на методы и понятия, которые в дальнейшем прочно войдут в механику как ее главные вспомогательные средства. Так, он в ряде вопросов оперирует с расчленением силы на две составляющие, рассматриваемые не только (как у псевдо-Аристотеля) по своим направлениям, но и по своим величинам; он вплотную (и значительно ближе, чем Иордан Неморарий) подходит к понятию момента силы относительно точки и т. п. Однако было бы непростительной модернизацией, в которую и впадают некоторые исследователи, в первую очередь Марколонго, приписывать ему открытие этих методов и понятий и полное овладение ими.

Впервые став в своей исследовательской работе на путь экспериментальной проверки выводов, путь, по которому затем пойдет вся европейская наука, Леонардо наталкивается на ряд ее методов и вспомогательных понятий. Но наталкиваясь на них, художник-техник, работающий спешно, с увлечением и беспорядочностью, без достаточной математической подготовки не может выловить из массы своих мыслей, опытов, законов Он пользуется ими и проходит мимо них, как мимо более или менее безразличных вспомогательных средств. На его смелом поистине завоевательском пути все настолько ново для него, что он еще не может отличить наиболее ценного и общего от массы менее важных открытий.

Если первая часть статики Леонардо, не приносящая новых результатов, представляет для нас очень большой интерес то вторая, такие результаты приносящая, несомненно является наиболее ценной и интересной частью научного наследия гениального винчианца. Переходя от общих вопросов теории весов к разрешению отдельных частных задач, которые он пытается разрешать на основе и в связи с этими общими вопросами, Леонардо попадает в свою настоящую сферу. Здесь все оказывалось конкретным, близко связанным с экспериментом, с одной стороны, и с технической практикой — с другой. И, что особенно важно, здесь не существует никакой (или почти никакой) научной традиции, нечему следовать и не от чего отталкиваться. Как постановка вопроса, так и ответ на него должны быть вполне оригинальными. И именно поэтому Леонардо, выше всего ценивший именно оригинальность, самостоятельность, несходство со всем ранее созданным, с особенным интересом и упорством занимался этими вопросами, в первую очередь тремя: равновесием на наклонной плоскости, натяжением ветвей подвешенной за два конца нити и распределением веса косо поставленного стержня. Только во втором из этих вопросов, особенно привлекающем внимание Леонардо, он после долгих блужданий доходит до вполне правильных результатов. В двух других он получает результат либо частично правильный (косой стержень), либо близкий к правильному" (наклонная плоскость).

Но не это приближение к результатам, которые наука смогла сформулировать значительно позже смерти Леонардо, делает для нас особенно важной эту часть его наследия, а тот метод, который он применяет при достижении этих результатов наиболее определенно и последовательно. Разбирая этот метод в pro еще часто беспомощных и наивных деталях, мы как бы присутствуем при самом процессе рождения новой науки. Мы видим ее в совершенно еще первозданной, прямой, непосредственной связи с практикой, наблюдаем за постепенной выработкой ее наиболее острого оружия — эксперимента. Сравнивая ее со всей предыдущей наукой, мы ясно ощущаем то могучее дуновение нового ветра, которое находит свое воплощение в гениальных художественных творениях высокого Возрождения и свою первопричину в кровавых классовых боях на улицах и площадях итальянских городов Возрождения раннего.