2

Первое издание Трактата появилось только в 1651 году, и при  том не в Италии, а во Франции. Опубликовал его in folio Rafael Trichet Du Fresne под заглавием „Trattato della pittura di Leonardo da Vinci, nuovamento dato in luce con la vita dell´istesso autore scritta da Raffael. Du Fresne", Langlois, Париж. В основу этого издания была положена ко­пия (переданная известным библиографом Кассиано даль Поццо Freart de Chantelou) с рукописи Codex Barberinus, или во всяком случае вос­ходящая к ней. Замечательно то, что это издание было снабжено не­сколькими рисунками Пуссена. Хотя подлинник Леонардо передавался здесь из вторых или третьих рук, все же это издание послужило образцом для многих последующих, вплоть до начала XIX в. (на нем основываются, например, старейшие итальянские издания: Неаполь, 1733, Болонья, 1786, Перуджа, 1805, и др.). Самостоятельным было издание in quarto Fontani Trattato della pittura ridotto alia sua vera lezione sopra una copia a penna di mano di Steiano della Bella con Ie figure disegnate del medesimo, Флоренция, 1792, в основу которого был поло­жен Codex Riccardianus Флорентийской библиотеки, восходящий, как было сказано, к Codex Pinellianus Амброзианы, т. е., следовательно, и в этом случае текст издавался из третьих рук.

Часть Codex Vaticanus (книги 2, 3 и 4-я) впервые была издана в Риме в 1817 г. библиотекарем Барберинской библиотеки, аббатом Гульельмо Манци, Trattato della pittura di Leonardo da Vinci, trato da un codice della Biblioteca Vaticana, с атласом, содержащим 22 таблицы рисунков, и с примечаниями Герардо де Росси. Возможно, что какие-нибудь известия в семейных архивах дома Барберини натолкнули Манци на поиски и привели его к Ватиканскому собранию.

Первое научное издание Ватиканского кодекса было предпринято не­мецким ученым живописцем Heinrich Ludwig. В 1882 г., в Вене, появилось его издание в трех томах, как томы XV, XVI и XVII, издававшихся R. Eitelberger`oм „Quellenschriften fur Kunstgeschichte und Kunsttechnik des Mittelalters und der Renaissance". Первые два тома содержат итальянский текст с параллельным переводом на немецкий язык, третий том — обстоятельный комментарий. Впоследствии немецкий перевод вышел отдельно, как XVIII т. того же издания (переиздан без изменения Marie Herzfeld в изд. Diederichs, Jena, 1909). Людвиг (1829 — 1897), небезыз­вестный в свое время живописец, провел около 20 лет в Риме и имел воз­можность изучить техническую терминологию итальянских живописцев до последних тонкостей. Это делает его издание и его примечания в высшей степени ценными. Но при всей корректности отношения его к оригиналу устремления его в основе преследуют практические цели. В его глазах Трактат Леонардо — это документ первостепенной важности и актуальности прежде всего для современного ему немецкого искусства. В его глазах — это книга, практически необходимая для живописца второй половины XIX в. С целью сделать более доступным и систематичным все содержание Трактата, он, по примеру старых редакторов, предлагает перегруппировку всего кодекса, и в отдельном издании немецкого пере­вода он весь материал располагает по-новому. Несмотря на всю спор­ность перестановок Людвига, им нельзя отказать в остроумии, тем более, что в то время опубликование рукописей Леонардо (до сих пор незаконченное) еще не начиналось, и знакомиться с ними было очень трудно, а часто и невозможно: поэтому у Людвига в некоторых случаях оказались далеко расставленными соседние главы кодекса, списанные с одной страницы подлинных рукописей Леонардо. Эта попытка рекон­струкции, несмотря на ряд возражений, стала очень популярной, и при ссылках на Трактат в научной и тем более в популярной литературе встречаются, пожалуй, на равных правах как указания на порядковый номер кодекса (в русском переводе номер прямым шрифтом, первый перед заглавием каждой главы), так и на номер перестановок Людвига (второй, курсивом). Для облегчения работы над Трактатом и для удоб­ства современного читателя в приложении к настоящему изданию приведен индекс глав, расположенных по Людвигу, с указанием перво­начальных номеров кодекса. В переводе же расположение материала в точности соответствует рукописи кодекса.

В тех же практических целях — сделать Трактат более понятным и полез­ным для современных живописцев — Людвиг очень модернизует подлинник в своем переводе. В виде примера терминологических новшеств можно привести хотя бы перевод итальянского per se кантовским термином an und fur sich.

В настоящем издании впервые появляется полный перевод на русский язык Трактата о живописи. Перевод сделан с издания Людвига, как наи­более критического и научного (более новые итальянские изд. Ватикан­ского кодекса, например, изд. Tabarrini с вазариевской биографией Леонардо и с примечаниями к ней Milanesi, Рим, 1890, и двухтомное изд. Berzelli, Ланчано, 1914, не внесли ничего существенно нового), причем сохранены и его обозначения работы над подлинником безвестных редакторов (р. 3, р.2 и т. д.). Все особенности рукописи переводчики старались по мере возможности воспроизвести, чему самый подлинник ставил не­преодолимые подчас препятствия. Прежде всего пришлось, конечно, от­казаться от передачи следов ломбардского диалекта подлинника, равно как и от многочисленных и часто очень своеобразных аббревиатур. Вторая трудность — почти полное отсутствие пунктуации: запятых в кодексе нигде нет, точка с запятой и точка поставлены далеко не всегда. Не­сложный синтаксис Леонардо обычно не вызывает недоразумений, но все же может породить двусмысленности и возможность иных интер­претаций текста; такие случаи специально оговорены в комментарии. В некоторых местах русского перевода пришлось вставить необходи­мые по смыслу слова (они заключены в квадратные скобки), без чего самый текст оказывался или слишком трудным, или даже просто непо­нятным, так как кодекс передает манеру Леонардо быстро и наспех набрасывать свои мысли и наблюдения. Сохранена в переводе и своеоб­разная терминология Леонардо, несколько причудливая и трудная и для перевода и для понимания: не нужно забывать, что его механика зна­чительно старше механики Галилея, и что его оптика, математика, ана­томия, астрономия и т. д. частью опередили, а частью стоят в стороне от тех великих открытий, на которых вырос современный нам научный язык. Поэтому терминологическое творчество Леонардо имеет все права на признание, и игнорировать особенности такой терминологии — значило бы пересказывать Леонардо несвойственным ему языком, тем более, что труды его предполагают компетентного читателя и часто большого напряжения при расшифровке теорем или лаконических записей. Необходимо оговорить место Леонардо в истории итальянского языка.