Новости
Произведения
Галерея
Биографии
Curriculum vitae
Механизмы
Библиография
Публикации
Музыка
WEB-портал
Интерактив


47


Главная  →  Публикации  →  Полнотекстовые монографии  →  Гастев А.А. Леонардо да Винчи. - М.: Мол. Гвардия, 1982. - 400 с., Ил. - (Жизнь замечат. Людей. Сер. Биогр. Вып. 9 (627)).  →  47

Поистине живопись — наука и законная дочь приро­ды, ибо она рождена природой; но, чтобы выразиться npaвильней, мы скажем: внучке природы, так как все види­мые вещи была порождены природой, и от этих вещей родилась живопись. Поэтому мы справедливо будем ее называть внучкой природы и родственницей бога.Жабам, которых Леонардо держал в помещениях, предоставленных ему Вероккио для жилья и работы, он придумывал различные прозвища, и Пьеро, однажды по­сетив сына, был удивлен, что такое тупое создание от­кликается па голос человека. Пьеро принес доску из фиго­вого дерева в виде круглого щита: один крестьянин из Винчи, помогавший нотариусу при рыбной ловле, попро­сил, чтобы этот щит ему расписали во Флоренции, а он, дескать, хорошо заплатит. Леонардо с охотою согласился, как если бы не имел другого дела, кроме как исполнять подобные дурацкие просьбы.«Он выпрямил этот щит на огне, — пишет Вазари, — и, отдав токарю, из покоробленного и неказистого сделал гладким и ровным, а затем, пролевкасивши, по-своему обработал и стал раздумывать, что бы на нем написать такое, что должно было бы напугать каждого, кто на него натолкнется, произведя то же впечатление, которое неко­гда производила голова Медузы. И вот для этой цели Лео­нардо напустил в одну из комнат, в которую никто, кро­ме него, не входил, разных ящериц, сверчков, змей, бабочек, кузнечиков, нетопырей и другие странные виды подобных же тварей, и, сочетая их части по-разному, он создал чудовище весьма отвратительное и страшное, которое воспламеняло и отравляло своим дыханием воздух».Последнее можно понимать как сказано, поскольку в помещении стоял невыносимый смрад, чего Леонардо не замечал из-за великой любви к искусству.«Закончив это произведение, Леонардо сообщил отцу, что тот может прислать за щитом. Когда же сер Пьеро пошел н нему и постучался в дверь, Леонардо отворил, но попросил обождать и, вернувшись в комнату, поставил щит на аналой на свету, но приспособил окно так, чтобы оно давало приглушенное освещение. Сер Пьеро, когда вошел в комнату, при первом взгляде на эту живопись содрогнулся и в страхе попятился. Тогда Леонардо с видом удовлетворения сказал: «Это произведение хорошо служит тому, ради чего оно сделано; так возьмите же от­дайте просителю, чтобы тот убедился, каково действие; которое оказывает произведение искусства».Отдавши заказчику купленную у лавочника за самую низкую цену такую же доску, но с изображением сердца, пронзенного стрелой, сер Пьеро продал щит с изумительной росписью Леонардо, знаменитый впоследствии Ротелло ди фико, каким-то купцам за сто дукатов, а те, взявши против этого втрое, перепродали произведение   миланскому Галеаццо Мария, который сам был чудовищем и все ужасное к нему приставало, и, где бы он ни находился в гостях, там происходили несчастья и всесозможные непри­ятности. Так, в его приезд во Флоренцию из-за иллюминации загорелась и была сильно повреждена церковь св. Духа, или Сан Спирито.Когда Галеаццо Мария показывался гражданам Фло­ренции, его сопровождала неблагозвучная музыка, мало­приятная чувствительному тосканскому уху. Предполагая, что из Милана, напротив, должны бы распространяться нежнейшие амвросианские мелодии, флорентийцы спра­шивали о причине такого неблагозвучия; Галеаццо Мария им отвечал:— Город не музыкой славится, а звоном молотков о железо и ружейной пальбой.Герцог имел в виду развитую промышленность воинских доспехов и оружия, сделавшую миланских ремесленников настолько известными; это был умный и понимающий человек, хотя порок чрезмерной жестокости при­вел его к жалкому концу.Почему такая судьба постигла и Джулиано Медичи, которого все любили, трудно сказать с уверенностью. Ужасное происшествие, известное как заговор Пацци, случилось при звуках утренней мессы на хорах, в восьми­гранном тамбуре — как бы в громаднейшей лодке, несу­щей над собой в виде наполненного ветром паруса удивительный и прекрасный купол Санта Мария дель Фьоре, величайшее сооружение Липпо Брунеллеско, красотой и размерами превзошедшее все воздвигнутое прежде в этом роде: когда эдакая громадина накрыла собою трансепт, или пересечение кораблей, его тень простерлась далеко за городские стены, вместе с движением солнца скользя по траве и как бы ее причесывая. Флорентийские гражда­не тогда были настолько горды, что на других итальянцев стали смотреть сверху вниз.Перетекая в расплавленном виде в свое изображение, происшествия жизни затем застывают и останавливаются, непричастные больше ее течению. Так, отлитое скульпто­ром Бертольдо в медаль, остановилось и застыло событие, разразившееся, подобно внезапной грозе или землетрясе­нию, на Пасху 1478 года, в светлое Христово воскресенье. В те времена хоры церкви Санта Мария дель Фьоре еще не были отделаны мрамором, Брунеллеско оставил их за­тянутыми холстом, на котором красками изобразил необхо­димые украшения — барельефы с фигурами, гирлянды и все другое, что он желал там видеть. Так что кровопроли­тие произошло как бы перед декорацией по ходу представ­ления какой-нибудь пьесы. Поскольку же медаль разме­ром в половину ладони невозможно прочеканить, как это необходимо для иллюзии, нету такого молота — при мел­ком литье умение и тщательность требуются невероятные. И тут мастер Бертольдо, которого Лоренцо Великолепный поставил наблюдать за садами Медичи у Сан Марко, где молодые люди учились на сохранявшихся там произведе­ниях древних скульпторов, еще показал, что человек с талантом, если выбросит из головы сделанное другими и направит усилия духа на себя самого — из-за такого сосредоточения душевного жара там вспыхнет огонь и осле­пительный свет, и в нем мастер увидит свое произведение. Тогда, будучи сделано, оно заслужит похвалу своей но­визной.

Из множества фигурок, исполненных в самом низком рельефе и поместившихся в пространстве между пиля­страми, обозначающими утлы восьмигранного тамбура, одни замахиваются кинжалами, другие отстраняются от Удара, третьи загораживают собою намеченную убийцами жертву, четвертые поддерживают падающих и истекающих кровью или преследуют заговорщиков, которые спасаются бегством; и так все движется в страшном смя­тении. Однако одолевающий зрителя испуг уравновешивается удовольствием от мастерства скульптора — как и в театре, если на сцене происходит жестокая драка или сражение, присутствующие не покидают своих мест, и чем страшнее, тем больше им это нравится.       

На обеих сторонах медали поверх поддерживаемых пилястрами балок Бертольдо поместил выполненные с большим сходством портретные изображения: с одной сто­роны — Джулиано, с другой — Лоренцо. По своей прихо­ти скульптор не показал части одежды как обыкновенно, но обрезал изображение по шею, будто бы страшные от­рубленные головы выставлены на позор: для некоторых из ненавидящих Медичи этого, может статься, достаточно, чтобы вообразить себя отмщении за понесенные от них обиды. Luctus publicus, то есть скорбь народа, написано по-латыни под головою Джулиано; Saius publics, бла­го народа — под головою Лоренцо, который, отбившись от нападения, укрылся в ризнице и благодаря этому спасся. Флорентийские граждане, едва было не лишив­шись своих угнетателей и не желая расстаться с ярмом, к какому привыкли, жестоко расправились с причастными к заговору: кого удалось настигнуть, тех добили, волоча по улицам как крыс. Другие из Пацци, явившиеся в Палаццо с намерением захватать власть, выкинутые из окон, раз­бились о мостовую и умерли в мучениях, тогда как маль­чишки кидали в них камнями и плевали. Отсюда понятно, почему флорентийцы, такие чувствительные и нежные, из происшествий св. истории предпочитали страшные и кровавые. Ведь и Боттичелли, не занимавшийся анатомией, так как при виде мертвого тела его тошнило, с боль­шим правдоподобием изобразил убитого предательским об­разом Олоферна и залитую кровью его постель, а также Юдифь в развевающихся кисейных одеждах, которая возвращается в свою Ветилую, а за нею служанка несет отрезанную голову. И когда магистраты велели ему изобразить повешенными архиепископа Сальвиата и одно­го из Пацци, он с покорностью согласился — похоже, для гнусного дела магистраты отыскивали наиболее одаренных людей.С течением времени других заговорщиков вылавливали и казнили, и последним оказался Бернардо Барончелли, два года скрывавшийся у турецкого султана, прежде чем тот его выдал. Тотчас после казни Леонардо сделал рису­нок с натуры, где записал цвета одежды несчастного по­вешенного: шапочка каштанового цвета, черная куртка на подкладке, турецкий кафтан, подбитый мехом, чулки черные. Леонардо не пугался мертвецов, ни самого про­исшествия смерти, однако негодовал, имея в виду магистратов, не имеющих жалости. Флорентийцы, сказал он, уподобляются детям, злобствующим без причины: эти, когда идут вдоль травянистого луга, палками сшивают изумительные венчики цветов. Он добавил, что на улицах и площадях знаменитого города пахнет спекшейся кровью и что такой в точности запах он слышал в разо­ренном лисою курятнике.Между тем произведения живописца не издают и ма­лейшего запаха, а если поначалу исходит от них слабое дуновение краски или лака, это не имеет отношения к действительному происшествию, которое чудесным, боже­ственным искусством, можно сказать, полностью очищено и обезврежено. Если же с помощью живописи кого-нибудь желают унизить, цель не бывает достигнута, и правильно будет утверждать, что лучше быть повешенным рукой Боттичелли, нежели в изгнании влачить жалкую жизнь, опасаясь быть выданным турками.Когда с этими Пацци и их сообщниками, действовав­шими по наущению папы и совместно с кардиналом Риарио, его племянником, флорентийцы без сострадания разделались, то, желая — но словам Никколо Макьявелли — обелить себя в глазах Италии, они стали громогласно об­винять первосвященника в предательстве и нечестии, по­скольку тот не стеснялся учинить убийство в храме при совершении таинстве евхаристии. В свою очередь, папа, отчаявшись что-нибудь изменить во Флоренции другими средствами, кроме войны, сговорился с неаполитанским королем, и они напали на Республику, заявляя, что свет­ским правителям не дано право вешать епископов, убивать священников и волочить по улицам их тела, без раз­личия истребляя правого и виноватого.



 
Дизайн сайта и CMS - "Андерскай"
Поиск по сайту
Карта сайта

Проект Института новых
образовательных технологий
и информатизации РГГУ