1. Br. M. I r.

Начато во Флоренции, в доме Пиеро ди Браччо Мартелли, марта 22 дня 1508 года; и это будет беспорядочный сборник, извлеченный из многих листов, которые я переписал здесь, надеясь потом распределить их в порядке по своим местам, соответственно материям, о которых они будут трактовать; и я уверен, что прежде, чем дойду до его конца, повторю здесь одно и то же по многу раз; и потому, читатель, не пеняй на меня за то, что предметов много и память не может их сохранить и сказать: об этом не хочу писать, ибо писано раньше; и если б не хотел я впасть в подобную ошибку, необходимо было бы в каждом случае, который мне хотелось бы записать, во избежание повторений, всегда перечитывать всё прошлое, и в особенности в случае долгих промежутков времени от одного раза до другого при писании.

Примечание

Надпись в начале рукописи Британского музея, одна из немногих датированных записей в рукописях Леонардо. 1508 г. указан по обычному, а не по флорен­тийскому счислению (начинавшему год с 25 марта), так как и в 1507 г., и в 1509 г. в марте Леонардо был в Милане. Упоминание математика Мартелли есть и в другом месте того же манускрипта.

 

2. C. A. 119 r.a.

Хорошо знаю, что некоторым гордецам, потому что я не начитан, покажется, будто они в праве порицать меня, ссылаясь ни то, что я человек без книжного образования. Глупый народ! Не понимают они, что, как Марий ответил римским патрициям, я мог бы так ответить им, говоря: „Вы, что украсили себя чужими трудами, вы не хотите признать за мною права на мои собственные". Скажут, что, не будучи словесником, я не смогу хорошо сказать то, о чем хочу трактовать. Не знают они, что мои предметы более, чем из чужих слов, почерпнуты из опыта, который был наставником тех, кто хорошо писал; так и я беру его себе в наставники и во всех случаях на него буду ссылаться.

 

Примечание

Без книжного образования - sanza lettere. Гума­нисты могли бы упрекнуть Леонардо уже за одно иг­норирование латыни. В противоположность этому, люди позднейшей формации прославляли именно ученость и начитанность Леонардо Вазари называл его - erudito e letterato, Челлини - grandissimo filosofo, Банделло - esercitato nella lettura dei buoni autori. О начитанности Леонардо и его источниках см. от­рывки 4-9 и др.

 

3. C.A. 117 r.b.

Хотя бы я и не умел хорошо, как они, ссылаться па авторов, гораздо более великая и достойная вещь - при чтении [авторов] ссылаться на опыт, наставника их наставников. Они расхаживают чванные и напыщенные, разряженные и разукрашенные не своими, а чужими трудами, а в моих мне же самому отказывают, и если меня, изобретателя, презирают, насколько более могли бы быть порицаемы сами - не изобретатели, а трубачи и пересказчики чужих произведений.

 

Примечание

Чванные и напыщенные... - Самопревознесение и самовосхваление было свойственно многим гума­нистам. Так, Франческо Филельфо, повествуя о своем пребывании во Флоренции (1433), говорит, что самые камни возвестили бы хвалу его, если бы могли гово­рить. Он же называл себя «единственным» и хвастал, что писать одновременно и на греческом и на латин­ском, прозой и стихами не могли ни Вергилий, ни Ци­церон. Аналогичную высокую самооценку находим у Поджо (1380-1459), Марсуппини (ок. 1399-1453), Л. Баллы (1406-1457) и др. Меня, изобретателя... - Хотя некоторый интерес к изобретателям появляется уже в XIV-XV веках, од­нако об особой популярности и высокой оценке изо­бретателей в эпоху Ренессанса не может быть и речи. Они характерны для более поздней эпохи (XVII век). Э. Цильзель (Entstehung des Geniebegriffs, Tubingen, 1926) приводит интересную таблицу, составленную на основании восьми биографических сборников XV ве­ка. Из 9б7 обследованных биографий приходится на долю:
Писателей всех видов.............. 40 % Политиков и военных............. 30 %
Духовных лиц ...................... 10 % Врачей.............................. 6,5 %
Художников........................ 4,5% Фехтовальщиков .......... менее 0,5 %
Изобретателям здесь места не нашлось.

 

4. K. 109 v.

У мессера Винченцо Алипландо, проживающего близ гостиницы Корсо, есть Витрувий Джакомо Андреа.

 

Примечание

У Рихтера вместо Корсо ошибочно - Орсо (Мед­ведя). Приведенное упоминание Витрувия - не единственное и одно из свидетельств большого интереса Леонардо к этому автору. Леонардо в этом типичный человек Ренессанса, вдохновлявшегося Витрувием. Леонардо мог видеть кроме рукописей и печатные издания, в частности, фра Джованини Джокондо (Ве­неция, 1511-1513), как явствует из одного его рисун­ка, по-видимому, сделанного по этому изданию, а так­же римское (I486) или флорентийское (1496). - Винченцо Алипландо - знатный миланский меценат, секретарь Лодовико Моро.

 

5. C. A. 341 v.

Архимед есть полный у брата монсиньора ди С. Джуста в Риме; говорит, что дал его брату, находящемуся в Сардинии; первоначально был в библиотеке герцога Урбинского, увезен во время герцога Валентинского.

 

Примечание

В 1499 г. Цезарь Борджиа (= герцог Валентинский) присоединил Урбино к Романье. Тогда-то и был увезен Архимед. Вряд ли речь идет о полном греческом Архимеде. Приблизительно полными переводами бы­ли во времена Леонардо два: 1) известного ученого пе­реводчика средних веков Вильгельма фон Мербеке (12б9) и 2) Якова Кремонского (середина XV века). Ле­онардо имеет, по всей вероятности, в виду первый пе­ревод. Сольми справедливо считает Леонардо «возобновителем архимедовской традиции в Италии», про­должателями которой позднее явились Мавролик, Тарталья, Коммандино, Гвидо Убальдо дель Монте, Галилей и Борелли.

 

6. C. A. 225 r.

Метеоры Аристотеля на итальянском. Постарайся посмотреть Витолона, что в библиотеке в Павии, трактующего о математике.

 

Примечание

При жизни Леонардо печатных издании «Ме­теорологии» Аристотеля в итальянском переводе не существовало. Речь идет, следовательно, о руко­писи. Витолон - Витело, известный оптик и философ XIII века, уроженец Силезии, германо-польского про­исхождения. Есть сведения о пребывании его в Италии (Падуя). Оптика его, написанная в 70-х годах XIII века, привлекала живое внимание Леонардо и его друга Лу­ки Пачиоло. Вообще говоря, это одна из популярней­ших оптик вплоть до XVII века. Еще Кеплер в 1604 г. счел нужным издать «Paralipomena ad Vitellonem». Как и оптика Пекама (см. примеч. 273), оптика Витело в значительной своей части основана на оптике араб­ского ученого Альхацена. Витело обнаруживает, одна­ко, и непосредственное знакомство с греческими мате­матиками: Евклидом, Аполлонием, Феоном, Паппом и др.

 

7. Br. M. 29 v.

Витолон в Сан-Марко.

 

Примечание

Речь идет о списке «Оптики» в флорентийской библиотеке Сан-Марко. Этот список изучался не­сколько раньше Лукою Пачиоло.

 

8. F. обл. r.

Витрувий. Метеоры. Архимед: о центре тяжести. Анатомия Александра Бенедетто. Данте Николая делла Кроче. Альбертуччио и Марлиано: о счислении. Альберт: О небе и мире от фра Бернардино.

 

Примечание

«О центре тяжести» Архимеда - знаменитый трактат сиракузского математика «О равновесии плос­костей», известный Леонардо по одному из списков. Трактат «О центрах тяжестей» утрачен и известен лишь по упоминанию в комментариях Симпликия к Аристо­телю. Анатомия Алессандро Бенедетти была напечата­на в 1498 г. и 1502 г. в Венеции. Бенедетти (ум. в 1525) с большим рвением занимался анатомическими на­блюдениями, сам производил систематические вскрытия и вместе с тем был знатоком греческих ме­диков. Данте - имеется в виду "Quaesrio de aqua et terras"-приписывавшаяся Данте. Никколо делла Кроче - один из приближенных Лодовико Моро. Алъбертуччо, как и ниже упоминаемый Альберт, - Альберт Саксонский, или Альберт из Гельмштедта (в Брауншвейге), преподававший в Париже, - один из наиболее интересных авторов XIV века, влияние которого на Леонардо особенно подчеркивалось Дюэмом (Etudes sur Leonard de Vinci). Хотя в последних своих трудах Дюэм был вынужден в значительной ме­ре ограничить свои суждения об оригинальности этого автора, выдвигая из «парижан» на первое место Буридана, но, так или иначе, Альберт Саксонский вли­ял на Биаджо Пелакани, Кардана, Коперника, Гвидо Убальдо дель Монте и через последнего на Галилея. Леонардо упоминает его не раз. Особенно сильное влияние его сказывается как раз в манускрипте F, откуда взят приведенный текст (манускрипт начат в Милане 12 сентября 1508 г.). Говоря «О счислении», Леонардо имеет в виду «Tractatus proportionum», не раз печатавшийся в по­следних десятилетиях XV века. Что касается книги «О небе и мире», то это «Quaestiones de coelo et mundo» (Павия, 1481; Венеция, 1492, 1497,1520). Утверждать, будто Леонардо знал и Аль­бертов комментарий к Аристотелевой «Физике», нет оснований. Джованни Марлиани - миланский медик и мате­матик XV века, врач Джованни Галеаццо Сфорца. Его сочинение «De proportione velocitatum in motibus» озаглавлено так же, как вторая часть трактата Альбертуччио о пропорциях. Фра Бернардино Мороне - автор «Книги творе­ния», в которой заметны, как указывает Сольми, следы влияния Леонардо.

 

9. C. A. 246 r.

Возьми "О тяжестях".

 

Примечание

"О тяжестях» - "De ponderibus" - иногда на­звание собственного, ныне утраченного трактата Ле­онардо, иногда, как в данном случае, трактат Иордана Неморария (см. о нем примеч. 160 и 181).

 

10. W. An. B, 1 r.

Спроси жену Бьяджино Кривелли, как петух кормит и выводит цыплят курицы, будучи в нее влюблен.

 

11. C. A. 225 r.

Найди мастера по водным сооружениям и заставь рассказать о средствах защиты против воды и что они стоят.

 

12. Leic. 13 r.

Река, которая должна повернуть из одного места в другое, должна быть завлекаема, а не ожесточаема насильственно; и для этого пусть будет устроено по реке несколько запруд и первая наклонена несколько вперед, и так же поступают с третьей, четвертой и пятой, так, чтобы река втекала по отведенному ей каналу и чтобы таким способом она отошла от места, которому угрожает, как сделано было во Фландрии. Сообщено мне Никколо да Форцоре.

 

Примечание

Никколо да Форцоре - сиенский купец.

 

13. C. A. 117 r.

Изобретателей и посредников между природой и людьми в сопоставлении с пересказчиками и трубачами чужих дел должно судить и не иначе расценивать, как предмет вне зеркала в сравнении с появляющимся в зеркале подобием этого предмета; ибо первый уже нечто сам по себе, а последнее - ничто. Люди, мало обязанные природе, ибо одеты они только в случайное, без чего ты мог бы причислить их к стадам скота!

 

Примечание

Одеты они только в случайное - т. е., соглас­но толкованию Сольми, имеют только внешний вид человека.

 

14. C. A. 76 r.

Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не свой ум, а скорее память.

 

Примечание

Противопоставление памяти и ума (ingegno) встречается и в анонимной биографии Альберти, где говорится, что последний, не обладая памятью на слова, вынужден был бросить юриспруденцию для математики, в которой более применяется ingegno, чем память. Точно также Эней Сильвий (Пикколомини) хвалит у одного юриста исключительную память, у другого большой ум или дарование (ingenium). Он же в другом месте говорит, что юристы больше поль­зуются памятью, чем умом (ingenio), почему и глупый может стать юристом. Вообще же говоря, люди Ренес­санса весьма высоко ставили память, что становится понятным уже по одному тому, какое значение они придавали произнесению речей и цитированию наи­зусть.

 

15. C. A. 76 r.

Хорошая ученость родилась от хорошего дарования; и так как надобно более хвалить причину, чем следствие, больше будешь ты хвалить хорошее дарование без учености, чем хорошего ученого без дарования.

 

Примечание

Дарование - в подлиннике: ingegno, которое пе­редано в предыдущем отрывке словом «ум». В эпоху Ре­нессанса ingegno не означало еще неповторяемого сво­еобразия творческой личности (гения), как позднее, и носило в значительной мере интеллектуалистический характер (у Леонардо в особенности). И в предыду­щем, и в настоящем отрывке характерно для Леонардо подчеркивание в ingegno момента самостоятельного исследования в противовес авторитарному и книжно­му мышлению. Острие в равной мере направлено про­тив схоластов и гуманистов.

 

16. F. 27 v.

О пяти правильных телах. Против некоторых комментаторов, которые хулят древних изобретателей, положивших начало грамматикам и наукам, и которые ратуют против умерших изобретателей и, так как не удалось им самим по лености и книжной вольготности сделаться изобретателями, постоянно покушаются ложными рассуждениями попрекать своих учителей.

 

Примечание

Пять правильных тел - т. е. тетраэдр, окта­эдр, икосаэдр, гексаэдр и додекаэдр. Платон в своем «Тимее» уделяет им большое внимание, строя на них свое учение о стихиях. Живо интересовался ими с математической точки зрения платоник Пачиоло, друг Леонардо (ср. примеч. к отрывку 389). Книжной вольготности - «commodita di libri», по чтению Сольми. Равессон читает «come di tanti libri attendono al continue» - «и поскольку занимаются они книгами (только для того), чтобы постоянно» и т. д.

 

17. C. A. 119 r.

Многие будут считать себя в праве упрекать меня, указывая, что мои доказательства идут вразрез с авторитетом некоторых мужей, находящихся в великом почете, почти равном их незрелым суждениям; не замечают они, что мои предметы родились из простого и чистого опыта, который есть истинный учитель.

 

Примечание

Утверждение чистого опыта не мешает Лео­нардо выписывать фантастические описания из Плиния, впрочем, по всей вероятности, в целях художест­венных.

 

18. H. 24 r.

Василиск. Он родится в провинции Киренаике и величиной не больше 12 дюймов, и на голове у него белое пятно наподобие диадемы; со свистом гонит он всех змей, вид имеет змеи, но движется не извиваясь, а наполовину поднявшись, прямо перед собой. Говорят, что когда один из них был убит палкой неким человеком на коне, то яд его распространился по палке, и умер не только человек, но и конь. Губит он нивы, и не те только, к которым прикасается, но и те, на которые дышит. Сушит травы, крушит скалы.

 

Примечание

Этот отрывок является переводом из Плиния (Н. N., VIII, 21). Де Тони утверждает, что описание на­поминает варана, большую африканскую ящерицу (Varanus niloticus).

 

19. H. 25 r.

Амфисбена. У нее две головы, одна - на своем месте, а другая на хвосте, как будто не довольно с нее из одного места выпускать яд.

 

Примечание

Точно так же перевод из Плиния (Н. N., VIII, 23). Трудно решить, какое животное имеется в виду. Де Тони предполагает, что цераст (Cerastes cornutus, s. aegypticus) - ядовитая рогатая змея, живущая в Афри­ке; она днем зарывается в песок, из которого торчат два рога.

 

20. T. P. 33.

Истинная наука - та, которую опыт заставил пройти сквозь чувства и наложил молчание на языки спорщиков и которая не питает сновидениями своих исследователей, но всегда от первых истинных и ведомых начал продвигается постепенно и при помощи истинных заключений к цели, как явствует это из основных математических наук, то есть числа и меры, называемых арифметикой и геометрией, которые с высшей достоверностью трактуют о величинах прорывных и непрерывных. Здесь не будут возражать, что дважды три больше или меньше шести или что в треугольнике углы меньше двух прямых углов, но всякое возражение оказывается разрушенным, [приведенное] к вечному молчанию; и наслаждаются ими в мире почитатели их, чего не могут произвести обманчивые науки мысленные.

 

21. I. 102 r.

Не доверяйте же, исследователи, тем авторам, которые одним воображением хотели посредствовать между природой и людьми; верьте тем лишь, кто не только указаниями природы, но и действиями своих опытов приучил ум свой понимать, как опыты обманывают тех, кто не постиг их природы, ибо опыты, казавшиеся часто тождественными, часто весьма оказывались различными,- как здесь это и доказывается.

 

22. Tr. 20 v.

Все наше познание начинается с ощущений.

 

Примечание

Еще Прантль (1885) предостерегал от интер­претации этого места в духе элементарного сенсуализ­ма. Совершенно очевидным это становится в сопос­тавлении с приводимыми далее отрывками. Не следует забывать, что формула: «все наше познание начинает­ся с ощущений» вслед за Аристотелем повторялась и в схоластике, встречается, в частности, у Фомы, хотя звучит там иначе.

 

23. W. An. I, 13 v.

Мысленные вещи, не прошедшие через ощущение, пусты и не порождают никакой истины, а разве только вымыслы; и так как рассуждения такие рождаются от скудости ума, то бедны всегда такие умозрители, и если богатыми родились, бедными к старости умрут, так что кажется, будто природа мстит им.

 

24. Tr. 33 r.

Ощущения земны, разум находится вне их, когда созерцает.

 

25. I. 18 r.

Природа полна бесчисленных оснований, которые никогда не были в опыте.

 

Примечание

Оснований - в подлиннике: ragione, а не causa, т. е. скорее разумное основание или цель, чем действующая причина.

 

26. E. 55 r.

И хотя природа начинается с причин и кончает опытом, нам надобно идти путем обратным, то есть начинать с опыта и с ним изыскивать причину.

 

27. C. A. 147 v.

Нет действия в природе без причины; постигни причину, и тебе не нужен опыт.

 

28. C. A. 154 r.

Опыт не ошибается, ошибаются только суждения наши, которые ждут от него вещей, не находящихся в его власти. Несправедливо жалуются люди на опыт, с величайшими упреками виня в обманчивости. Оставьте опыт в покое и обратите жалобы свои на собственное невежество, которое заставляет вас быть поспешными и, ожидая от него в суетных и вздорных желаниях вещей, которые не в его власти, говорить, что он обманчив. Несправедливо жалуются люди на неповинный опыт, часто виня его в обманчивых и лживых показаниях.

 

Примечание

Эту апологию опыта поучительно сравнить с возражениями против Эпикура, утверждавшего, что видимая величина солнца есть его истинная величи­на (см. 278, 280 и др.). В сущности и здесь, и там реши­тельно отвергается наивно-реалистическая и наив­но-сенсуалистическая точки зрения.

 

29. T. P. 1.

Наукой называется такое разумное рассуждение, которое берет исток у своих последних начал, помимо коих в природе не может найтись ничего другого, что [также] было бы частью этой науки.

 

Примечание

Леонардо приводит дальше пример геомет­рии, первым началом (principio) коей является не по­верхность и не линия, а точка, к которой сводится и поверхность, и линия, которая является общей всем предметам геометрии.

 

30. G. 8 r.

Увлекающиеся практикой без науки - словно кормчий, ступающий на корабль без руля или компаса; он никогда не уверен, куда плывет. Всегда. практика должна быть воздвигнута на хорошей теории, коей вождь и врата - перспектива, и без нее ничего хорошего не делается ни в одном роде живописи.

 

Примечание

Вошло также в трактат о живописи: Т. Р. 80. Мысль стоит в связи со стремлением поднять живо­пись от ремесла до науки, но по существу отражает вообще взгляд Леонардо на взаимоотношения тео­рии и практики. О значении термина «перспектива» ср. примеч. 273.

 

31. J. 130 [82] r.

Наука - капитан, и практика - солдаты.

 

32. C. A. 5 v. a.

Вот верный способ жарить мясо, потому что, смотря по тому, умерен или силен огонь, жаркое движется медленно или быстро.

 

Примечание

Один из многочисленных примеров приложе­ния науки к практике. Механический вертел описан позднее падуанцем Витторио Цонка (1568-1602) в «Novo teatro di machine» (Падуя, 1607). О нем упоми­нает также Монтень, видевший подобный вертел в 1580 г. в Бриксене. Слова «жарит мясо» и «жаркое движется» вычеркнуты так, что их едва видно. Это за­ставляет полагать, что мы имеем дело с собственным изобретением Леонардо, пожелавшим его скрыть.

 

Комментарий

В самом начале т. н. Кодекса Арунделя, или Кодекса Британского музея (см. отрывок 1), Леонардо харак­теризует его как «беспорядочный сборник». Это по существу относится ко всем научным дневникам Лео­нардо, столь противоположным по своему стилю словесному лоску гуманистов, стилю тех ненавист­ных Леонардо «словесников», против которых он так страстно восстает (2). Неизмеримо выше чтения авторов Леонардо ставит опыт (3), хотя это отнюдь не мешает ему самому искать книги старых авторов и знать всю их цену (4-9). Но в противоположность «словесникам», книги для него - не первоисточник знания, а такой же стимул для самостоятельных изыс­каний, как рассказы хозяек, ремесленников или ита­льянских купцов (10-12). «Изобретателей» Леонардо противопоставляет «пересказчикам чужого», опыт - слепому авторитету (13-14). «Лучше хорошее даро­вание без учености, чем хороший ученый без дарова­ния» (15). Отвергая слепое доверие к писаниям древних, Леонардо восстает против их огульного отрицания (16). "Чистый опыт - вот истинный учитель", провозглашает он (17), прислушиваясь ко всякому, кто хоть час­тично прошел эту школу. Но - двойственная игра ис­торических противоречий! - странным отголоском старинных легенд звучат в его дневниках отрывки о сказочной василиске и амфисбене (18 и 19), хотя бы они и были продиктованы интересами художника, а не ученого. Только та наука истинная, не устает по­вторять Леонардо, которая прошла «сквозь чувства» (20) и освободилась от химер воображения (21); ведь «все наше познание начинается с ощущений» (22) и «мысленные вещи, не прошедшие через ощущение, пусты» (23). Это не значит, конечно, что наше позна­ние исчерпывается ощущением (24-25), - оно дви­жется от опыта к причинам или основаниям (26-27), и если опыт сам по себе не ошибается, то вполне мо­гут ошибаться те, кто делает из него ложные выводы (28), т. е. ложно выводит причины. К этим отрывкам, содержащим гносеологию Леонардо, примыкает Леонардово определение науки (29). Без науки, говорит он, практика - корабль без руля и компаса (30), сол­даты без капитана (31). И наука способна подарить практической жизни все, вплоть до механического вертела (32). Перевод сделан Зубовым В.П.