|
О СЮЖЕТHОЙ И КОМПОЗИЦИОHHОЙ РОЛИ ЖЕСТА. 9
Главная → Публикации → Проблемные статьи → Данилова И. От средних веков к Возрождению. Сложение художественной системы картины Кватроченто. М. - Искусство, 1973. С. 35 - 49, С. 50 - 62, С. 81 - 93 → О сюжетной и композиционной роли жеста. 9
И столь же неприемлема для Возрождения клишированность средневекового жеста, его повторяемость. Для Альберти это один из самых серьезных недостатков в композиции "историй". Он требует, "чтобы ни в одной фигуре не было того же жеста или позы, что в другой", ему нравится "в первую голову [...] та картина, в которой тела по своим положениям очень непохожи друг на друга". В еще более категорической форме та же мысль сформулирована Леонардо: "Величайший недостаток живописцев-повторять те же самые движения [...] в одной и той же исторической композиции", "повторение поз-большой порок". Жест воспроизводимый постепенно вытесняется в живописи Возрождения жестом производимым, жест знаковый - жестом психологическим. "Пусть в каждом телесные движения выражают с достоинством движения души, и пусть сильнейшим душевным волнениям отвечают подобные им сильнейшие движения членов тела. Эти общие правила движений должны соблюдаться для всех живых существ",- пишет Альберти. И еще решительнее - Леонардо: "Самое главное, что только может встретиться в теории живописи, - это движения, соответствующие душевным состояниям каждого живого существа, как-то: желанию, презрению, гневу и тому подобному". По мере того как в жесте ищут все более точного эквивалента слову, жесты становятся все более мелкими, все более подробными. "Если ты хочешь изобразить [...] говорящего [...] то позаботься обдумать тему, на которую он должен рассуждать, приспособить в нем все жесты, относящиеся к этой теме" ,- пишет Леонардо. Это приводит в лучшем случае к тому, что сам художник попытался осуществить в своей "Тайной вечере", где именно эта чрезвычайно развитая и разнообразная жестикуляция вносит излишний шум в изображение и переключает внимание зрителя с языка композиции, воплощавшей новую пространственно-образную концепцию, на разговор, воспринимающийся в диссонансе с концептуальным смыслом произведения, словно герои этой величественной трагедии сорвались со своих мест, вышли из роли, нарушив первоначальный композиционный замысел.
|
|