О СЮЖЕТHОЙ И КОМПОЗИЦИОHHОЙ РОЛИ ЖЕСТА. 6

Мир средневекового человека был полон неслышными звучаниями, невидимыми, внутренне созерцаемыми линиями, "линиями несуществующими", но умозрительно реальными, ибо "нигде не лежать", не значит "не быть". Икона как зримый образ незримого также воплощала этот звучащий "несуществующими" линиями мир.

Новое понимание жеста появляется у Джотто во фресках Капеллы дель Арена; это заметно особенно там, где сохранена средневековая иконографическая схема. При сравнении сцены "Оплакивание Христа" с русской иконой на тот же сюжет ("Положение во гроб" из Каргополя конца XV в., ГТГ) становится очевидным, что во фреске Джотто происходит обеззвучивание среды, умолкает воздух, исчезает резонанс. Лещадки - горок, выполняющие в иконе роль своеобразного усилителя звука, придающие ему открытый характер и словно разносящие плач, доводящие его до степени всеобщего, вселенского звучания, во фреске Джотто исчезают. "В небе нет ни реального, ни интенционального звука". Мотив плача выражен не ритмически, а чисто сюжетно, введены фигурки плачущих ангелов. Но зато у Джотто вся композиция туго стянута к узлу рук, сомкнувшихся в ощутимом, осязательном контакте. Вместо центробежной схемы возникает схема центростремительная, ключевым становится мотив непосредственного прикосновения.

В иконе лицо Марии едва касается лица мертвого Христа, и словно от соприкосновения этих двух лиц, окруженных, как магнитными полями, кругами нимбов, от соприкосновения этих двух намагниченных полей рождаются волны звуков. В иконе нет драматического разговора, нет диалога.

Во фреске Джотто возникает канал связи, неизвестный средневековой иконе, - в ней завязывается напряженный диалог взглядов между живой Марией и мертвым Христом, тем более драматичный, что второй собеседник отвечает молчанием. Настойчивый до исступленности взгляд Марии приобретает силу физического прикосновения.